Історію подано мовою оригіналу

Когда стали говорить, что будет война, не верилось. Некоторые люди начали скупать гречку, туалетную бумагу.  А мы на все это смотрели и посмеивались. А когда начались реальные салюты и выстрелы «Градов», тогда я поверила. Меня трусило день и ночь, я говорить не могла, и меня муж вывез в Полтавскую область. 

В Ахтырке у нас на то время не было ничего: ни пить, ни есть. А в Полтаве нас хорошо приняли. Когда люди узнавали, что мой сын служит, то и без очереди в аптеке пропускали, и таксист денег не брал.

В нашем городе все разрушили: мэрию, дома, микрорайон Большевик. Все это не подлежит ни ремонту, ни восстановлению. 

До сих пор достают останки людей, по ДНК их распознают. У нас тоже издевались над людьми, насиловали людей, это правда. 

Если россияне приходили в закрытый дом, они стреляли в двери, и им все равно было.

Самая большая трудность – это боязнь за сына. Он еще до войны добровольно пошел в ВСУ, и сейчас служит. Для меня он всегда будет ребенком. Одни мысли: «Только бы сын был жив!» И второй был страх, когда у меня все начало болеть. Срочно надо было лечить, а некому. Поэтому я все запустила, и закончилось это двумя операциями. Я боялась, что умру в муках.

Я в церковь хожу, за всех людей молюсь. До этого я знала одну молитву - «Отче наш». Скоро я буду знать всю Библию.