Історію подано мовою оригіналу
Из-за войны у Татьяны и ее ребенка начались серьезные проблемы с психикой. Материальные и социальные трудности - на каждом шагу
Мы проснулись из-за того, что услышали взрыв. Поняли, что что-то происходит. Поначалу думали, что ничего серьезного, а после того, как начался очень сильный обстрел Мариуполя и других городов, поняли, что нужно будет уезжать. Я вместе со своим на тот момент двухлетним ребенком выехала в другую страну, а муж остался в Украине. Потом мы вернулись обратно в нашу страну.
Чаще всего с подгузниками была проблема. Сейчас ребенку уже четыре года, но, на нем отразилась вся эта ситуация. Мы его даже к врачу водили. Он плохо разговаривает, не может ясно выразить свои мысли.
Произносит только некоторые слоги. На него повлияли переезды и военная обстановка. Не ходит на горшок - боится его, швыряет, нервничает. У меня вот такая проблема – мой ребенок пережил психологическую травму.
Шокировало то, поменялось вообще все. Я потеряла то, что имела. На руках у меня маленький ребенок, с домом – неопределенность. Я не знаю, что будет дальше, куда мне идти, что делать. У меня началась депрессия, мне даже выписывали таблетки. Моего ребенка за границей не принимали в садик, так как ему не было трех лет. Устроиться на работу там я не могла. Попала в больницу из-за психологических проблем. Поэтому мы вернулись в Украину. Мой муж на тот момент уже выехал из Славянска.
Мы находились в другом городе, там не было работы. Жили на выплаты ВПЛ и на то, что нам давал какой-то фонд. Жили вшестером – вместе с родственниками мужа. За счет того, что нас было много, могли платить за квартиру. А питались тем, что нам давали из фонда. Ходили по школам, искали памперсы ребенку. Потом нам подняли очень сильно коммуналку, и мы просто не смогли оплачивать - у нас не было таких денег. Все, что у нас было, осталось в Славянске.
Мы приехали домой, а тут все уже не так, как было раньше. Сейчас сложно жить в неопределенности. Я не знаю, что будет завтра. Может, опять будет обстрел, и надо будет собираться и бежать.
Я переживаю за своего мужа. Не хочу, чтобы он брал в руки оружие и убивал других людей. И он этого не хочет. Я боюсь за своего ребенка, потому что он у меня как будто остановился в развитии. Обстрелы и все остальное на него очень сильно повлияло.
Ребенок сидит дома со мной. Садики у нас не работают, и развитие вообще отсутствует. Я с ним стараюсь заниматься, но ему нужен социум, детский сад. Пару раз сводили сына в социальную детскую комнату, ему понравилось, но он заболел, и мы пока туда не ходим. А вообще, нам разрешают ходить туда только на два часа, так как сын в подгузнике.
Я являюсь свидетелем Иеговы и считаю, что только Бог может навести порядок на земле, а больше никто не сможет взять верх и сделать людям хорошо. Это моя позиция.
