"Юля, началась война. Нас бомбят. Собирайся"

Історія подана мовою оригіналy

«Мы оставили все, но мы выжили», – Юлия Панкова рассказывает о том, как прожила 15 дней в оккупации в Гостомеле, как эвакуировалась и какие ужасы видела по дороге.

14 марта

Мы провели 15 дней в полной оккупации. Под Гостомелем. 14 ночей в подвале при +5.

На второй день пропала связь, на третий – свет. Без света, без газа, без отопления, лекарств и бензина. Мы были отрезаны от всего мира.

Мы не могли выехать. Нас не выпускали. В соседнем селе расстреляли семью. У нас убили друга, который раздавал еду мирным жителям.

У друзей в эти дни умерла мама. Ее вынесли и положили на лавочку в пакете в Гостомеле. Ее до сих пор не похоронили.

В наш двор влетел толстый осколок от «Града». Мы чистили метки для авиации на нашем газоне, ведь они летали над нами каждый день.

Их установки стояли в лесу, где я гуляла с собакой «до» и каждый вечер я замирала возле окна, где можно было словить связь. И оконные рамы толкали меня от этих ужасных взрывных волн.

Я научилась различать звуки: разрывы вакуумных бомб, «Градов» и «Ураганов», полеты истребителей, военных самолётов и «аллигаторов». Когда было «тихо», мы готовились морально к новым бомбежкам.

9 марта они ввалились к нам в дом. 13 подготовленных кадыровцев. С рыжими бородами, обмундированы до зубов. С ПЗРК «Игла» за плечами и потертыми автоматами. В георгиевских лентах, на спинах с надписью «разведка».

Они вырвали калитку, влетели в дом за секунду, двигались по-спецназовски, врываясь в каждую комнату. Этот ад длился не больше 30 минут, но казался вечностью. Они забрали телефоны, охотничье оружие. Они угрожали отцу.

Это было последней каплей. Мы рискнули выезжать. Дальше нельзя было оставаться.

Страшнее всего было решиться на эвакуацию, ведь зелёного официального коридора к нам не было. А видеоподтверждений о расстрелах мирных жителей было много. 

Я понимала, что этот день может быть моим последним. Я приняла это и смирилась.

Мы выехали. С белыми флагами, которые мы пошили из простыней и швабр. В колонне из четырех машин. С детьми и грудничком, у которого закончилась смесь, и он был на грани смерти. Мы чудом проехали три вражеских блокпоста. От количества техники и военных немели руки.

Я увидела все… Обугленные, замёрзшие тела, расстрелянные цивильные машины, разбитую технику. Мы останавливались каждый раз у обочины, когда навстречу на сумасшедшей скорости мчались колонны вражеской техники. Мы пробирались под «Градами»… и молились. Мы научились по-настоящему молиться.

Сейчас я не могу слушать музыку. Меня раздражают громкие звуки. А в тишине чувствую немыслимое напряжение. Постоянно жду, когда прилетит.

Было все – страх смерти и голода. Отнимались ноги. Я не могла восстановить дыхание после очередной бомбежки. Мы оставили все, но мы выжили.

20марта

На фото: я в пяти кофтах, своей любимой шапке, которую, казалось, не снимала 15 дней. Прозвала ее ООНовской, счастливой.

И с туркой в камине. Жду, когда кофе нагреется. У нас была роскошь – в старой кофемолке мы мололи зерна, которые случайно оказались дома.

Также однажды я решила испечь хлеб в гусятнице, на углях. Он обуглился, был чёрным, но вкусным. Дрожжевым, настоящим.

Спасибо моей подруге Аннушке за рецепт. Делюсь с вами, если вы оказались в таких же условиях, как и я.

Столовая ложка дрожжей, столовая ложка сахара, чайная ложка соли, 2 чашки тёплой воды, 5,5–6 чашек муки растворить в воде все, потом вводить муку по чашке (240–250 мл), вымешивать пять минут (оно липкое), дать один час подойти, выпекать.

24 марта

«Юля, началась война.  Нас бомбят. Собирайся», – сказала мне моя мамочка около 6 утра 24 февраля.

Я проснулась от взрывов, но не поверила.

10 минут – и я стояла на парковке. И только когда надо мной пролетело два истребителя с этим мощным отвратительным звуком, я поверила. В спальном районе Киева! Там, где я выросла и ходила в школу.

48 километров я ехала 4,5 часа.

У меня отнимались ноги, болела спина. В постоянном напряжении и страхе. Я впервые почувствовала этот страх. Минуты казались вечностью. Я объезжала стратегические объекты – молилась, проезжая мосты.  Самое страшное было проезжать мимо Гостомельского аэропорта. Эта дорога казалась бесконечной.

Я не могла молчать. И постоянно разговаривала с друзьями по телефону (тогда ещё была связь) из Грузии, Израиля, Америки. Никто не мог поверить, что на нас напали.

Я приехала к родным, так легкомысленно проехав магазин и аптеку. После того, как я приехала в дом и обняла маму с папой, над нами начала летать российская авиация. И снова бомбить… Я не знала, что следующие 15 дней я проведу в полном аду.

Сегодня месяц этого ада. Мы хороним сотни наших любимых мирных граждан, наших драгоценных детей.

Закройте небо. И поймите: если сейчас не сделаете это в Украине, следующими можете быть вы.