Історію подано мовою оригіналу

Cветлана выехала из Бахмута, когда в ее доме вылетели стекла, а на улице она увидела разбросанные тела мертвых людей

Я из Бахмута, работала на заводе 18 лет. Город у нас прекрасный, красивый. Мы нормально жили. Но потом началась война – и пришлось выехать в Желтые Воды. Дома моего уже нет - его полностью разрушили, даже стен не осталось.

Дома я была до мая, пока не начались прилеты в город. Сначала прилетело в институт чуть выше моего дома. А потом попали в пятиэтажку – разрушили ее от крыши до первого этажа, и в мои окна полетели куски асфальта. Тогда пришлось выехать, потому что это было ужасно. 

Я тогда вышла и увидела, что люди мертвые разбросаны. Вот это меня шокировало больше всего. У меня до сих пор эта картина перед глазами стоит. Тогда был выходной день, люди ничего не ожидали…

Мне 49 лет, и я теперь - бомж. Не знаю, что дальше делать. Я никому теперь не нужна. Молодые еще могут работать, а я уже что заработаю? Работа у меня всегда тяжелая была, и теперь все болит. А все, что я нажила, пропало. Не жду ничего хорошего. И что дальше буду делать – не знаю.

Лето мы прожили в селе Новая Дача Днепропетровской области. Нам дали домик бесплатно. Он был очень грязный, там до этого алкаши жили. Мы его отмыли, очистили, лето перебыли. А уже на зиму я поехала в Желтые Воды и тут снимаю квартиру, потому что там не было отопления. Зиму я здесь еще как-то проживу, а что дальше будет – не знаю. 

Конечно, людям в нашем городе сложно. Я не знаю, как они там выживают. А тут, в Желтых Водах, я два раза получила гуманитарную помощь, а потом – тишина. От Фонда Рината Ахметова получила. Тут с гуманитаркой тяжеловато.

Работы тут и у местных нет. Я встала на биржу, но мне еще ничего не предлагали. У них тут проблема с трудоустройством. Нет ни предприятий, ничего такого. И на бирже, наверное, ничего мне не предложат. 

Я бы пошла и дворником, и уборщицей, но они говорят, что у них такие места сохраняют для тех, кто на группе инвалидности. 

Пока что здесь живу, но, возможно, придется еще куда-то ехать. Что дальше будет, я не знаю. День прожила – и хорошо. 

Когда я увидела, что у меня нет дома, то чуть не умерла. У меня давление такое было! Я сама себя успокаиваю: как будет, так и будет, не одна я такая. 

Думаю, в будущем ничего хорошего не будет. Если бы не было войны, я бы пошла на пенсию, спокойно жила в своем доме, где у меня все было. А теперь у меня нет ничего, и что будет дальше – я не знаю. Мне уже никто ничего не даст. Это реальность. Хоть и говорят, что после войны могут быть какие-то компенсации, но не верю я в это. Никогда не давали и не дадут. Я все зарабатывала своим горбом и ничего не просила. А теперь я не знаю, как жить дальше.