Історію подано мовою оригіналу

Руслана долго искала одного из своих пятерых детей в другом районе Мариуполя, не зная, что он уже выехал из опасного города

Я помню, как в первый день наш мэр по телевизору сказал, что есть автобусы эвакуационные и поезда, и если люди хотят выехать, то пусть выезжают. А когда я вышла на улицу, то услышала взрывы. Потом очень много людей стали снимать деньги, воду набирать. В первые дни я думала, что всё обойдется, но не обошлось. А через три дня отключили свет – и начался хаос, люди будто сошли с ума. 

Мы жили в Маруполе в частном секторе. У меня пятеро детей. Младшему ребенку было погода, старший сын – военный. Мы оставались там, пока Мариуполь не захватили. 

Поначалу использовали продукты, которые у меня были в запасе. Потом мне помогали соседи. У нас частный сектор, и только у меня были маленькие дети, у соседей, в основном, были уже взрослые. Потом пришлось мне ходить к «Метро» и брать у оккупантов гуманитарку, другого варианта не было. Я два месяца ходила очень далеко, через весь город. Воду мы брали из родника. Пришлось баклажками ее носить, чтобы постирать и кушать приготовить.

Как только за нами заехали мои знакомые, мы сразу же, не задумываясь, выехали оттуда. Я не понимаю, как вообще можно было там жить. Первым делом я спасала своих детей от голода, холода, от войны, от россиян. 

Самым страшным было, когда я бегала на улицу Бахчиванджи искать своего второго сына. Он жил не со мной, а отдельно в общежитии. Он футболист. Чтобы узнать, что с ним, мне приходилось каждый день добираться в те края, но россияне туда не пускали. Я до последнего не знала, что сын уже выехал. 

Самым страшным для меня было бегать под самолетами, под ракетами, когда на улицах шла стрельба, потому что мне надо было знать, что произошло с моим сыном, жив он или нет. 

Очень страшно было пробегать мимо людей, которые умерли и просто лежали на дороге. Это не очень приятное зрелище, но у меня другого выхода не было.  

Меня вывезли в Никольское. Этот поселок тоже был оккупирован, и там люди проходили фильтрацию. Я очень боялась, потому что сын у меня военный. Всем своим детям сказала, чтобы ничего об этом не говорили. Слава Богу, мне повезло, я фильтрацию не проходила. Я подошла к таксисту, и он за три тысячи рублей меня сразу же вывез в Бердянск. У меня не было налички, все было на карточке, но в том поселке был хлопец, который  как-то переводил гривни в рубли. Курс был очень невыгодный. 

В Бердянске я пробыла две недели, не могла выехать никак. Россияне не пропускали волонтеров, автобусов тоже не было. Но мальчики из Никольского вывозили из Мелитополя людей, и через две недели за тысячу долларов я выехала из Бердянска до Запорожья. Только так я смогла выехать на территорию свободной Украины, по-другому у меня не получилось. 

Я выехала в Польшу, но там мы с детьми жить не смогли, потому что заграница – это не наше. Мы приехали в Киев к моему старшему сыну, но он сейчас на передовой, его тут нет, есть только жена. 

Я хочу, чтобы война закончилась быстрее, но только на украинских условиях. А по-другому я не вижу смысла ее заканчивать, ведь оккупанты пойдут дальше, они не остановятся.

Я видела россиян: они приходили ко мне в дом, искали «азовцев». Я видела, что они - будто роботы какие-то: им говоришь одно, а они тебе доказывают другое. 

Например, доказывали мне, что меня «азовцы» обижают. Я смотрю на них и не могу понять: вроде, взрослый мужчина, но он мне говорит странные вещи. Они нелюди, и договариваться с ними нет никакого смысла для Украины. Она тогда просто исчезнет. 

Свое будущее я вижу в Украине – без войны, без ракет. Мечтаю, чтобы все закончилось и чтоб дети не боялись. Мое будущее – это Украина. Некоторые говорят, что мы и Украине не нужны, но это неправда. Единственное место, где мы не нужны – это чужая страна. Надо делать все для того, чтобы мы победили, иначе будущего не будет, и все это бессмысленно. Война должна закончиться. Это моя мечта и мечта моих детей.