Історію подано мовою оригіналу

Сергей надеялся, что война вот-вот закончится, думал переждать в селе. Понял, что нужно бежать, когда увидел, как оккупанты прицельно бьют именно по жилью украинцев

Из Ямполя наступали россияне и бомбили нас. Я из погреба вышел под утро. Вроде, затихла бомбежка. Взрывы были, но далеко от дома. Электричества не было. Я запас воды сделал. Пришел, начал зубы чистить, а обстрелы становились все ближе и ближе. Окна стали сильно звенеть, земля тряслась. Я быстренько побежал в погреб.

Только забежал в погреб, как прилетел снаряд прямо в дом. Разлетелся мой дом полностью внутри. Крыша поднялась и опустилась. 

Я, честно говоря, в тот момент даже не понял, что это такое. А когда вышел, посмотрел – снаряд пробил стену и в дом залетел. А там, где я стоял… Если бы не убежал, то меня бы посекло осколками. Мне повезло, я во второй раз тогда родился. Потом было еще три прилета в наш дом. И сейчас его уже нет. Его невозможно восстановить. 

Я всю жизнь проработал в заповеднике и сейчас тоже продолжаю работать, но, к сожалению, там сейчас передовая. Сейчас эту территорию освободили, но позиции там еще сохранились, и туда нельзя. Да и дом разбили. Негде жить. Сейчас перебрался в Донецкую область. До заповедника мне 90 километров, и уже на душе приятно. Воздух свой, родной.

Есть боль за заповедник, которому посвятил всю жизнь, где я начинал с нуля. Буду теперь поблизости. Как только будет возможность, я туда подъеду и зафиксирую все разрушения. Буду думать, как его восстанавливать. 

Было немного сложно с продуктами. Но сейчас более-менее наладилось. Ми и от Фонда Рината Ахметова получали помощь. Когда находились в Лысянке, была у них гуманитарка специально для пенсионеров. А мне 60 исполнилось, и я тоже получил дважды помощь. 

Самое сложное – чувствовать себя изгнанником. Меня выбросили из моего дома. Сын приехал и говорит: «Такое ощущение, что я тут не родился, что это все чужое. Дом разбитый, разруха. Гараж более-менее целый, немножко побитый. Что-то там военные поставили. В сараях тоже хозяйничали. И получается, что ты пришел не на свое, родное посмотреть, что там уцелело, а как будто к чужому кому-то. У меня было такое ощущение, и оно отталкивающее». 

А ведь сын там родился. Ему сейчас 28 лет. Говорит: «Папа, лучше тебе пока не ехать туда». Хотя я-то видел, когда дом разбили. 

Одежду тоже приходится по гуманитаркам брать. Как дальше жить? Появляется ощущение изгоя, потому что изгнали меня с моего места. Я никому не желаю в такой ситуации оказаться, хотя мой случай не единичный, достаточно много таких людей. 

Побывал я сначала в Тернопольской области. Мне надо было вывезти сотрудников. Побыл там где-то два с половиной месяца. Потом переехал в Черкасскую область, побывал в двух местах. Не очень это простое дело – отыскать себе жилье. Находишь, а через время этот домик выставляют на продажу. И ты должен искать себе что-то новое. Вот так мы оказались снова в Донецкой области. 

В 2014 году мы переживали подобное. Наше Озерное было под обстрелами. При наступлении были разбиты несколько домов, но не сильно. Они были быстренько восстановлены. А у нас крышу повредило в одном месте и осколками побило. Восстановили, помогли. Я думал, что все это пройдет, просто надо пережить, перетерпеть и работать дальше. Но увидел, что обстреливают населенные пункты, людей, которые там находятся. 

Когда наступала российская армия, они остановились на расстоянии досягаемости артиллерии и били не по позициям военных. Военных не было в селе, они были вокруг, по лесам. 

Россияне начали обстреливать населенный пункт, нас. И я тогда понял, что я тут могу только погибнуть. Кстати, погибло людей там много. И одного соседа убило прямо в погребе, было прямое попадание. Погреба – это ж не бомбоубежища, они не приспособлены для такого. И соседа там завалило вместе с несколькими собаками. Его жена боялась погреба, она в доме была и осталась жива. А его откопали уже мертвым. 

Так что я понял, что нужно быстренько эвакуироваться. Когда подступали россияне… В оккупацию я не хотел попадать, я этот вариант сразу отбросил. Мы сели машину с сотрудниками, с их маленьким ребенком. 

Вот это эвакуация у нас была! По лесам, под взрывами, на скорости 130 километров по бездорожью. Потому что прилеты были частые, и я боялся, чтобы не попали. А в зеркало заднего вида были видны разрывы. 

Вот так я эвакуировался. Поехал к брату в Краматорск, ночевал у него два дня. Привели себя в порядок - там было где покупаться - и поехали дальше. И с тех пор мой путь лежал только сюда, назад, в Донецкую область. Сначала выехал в Черкасскую область, а сейчас я уже в Донецкой. 

Война бы не начиналась, если бы страна была сильной. Она прекратится, когда мы поймем, что мы единый народ, и не будем поддаваться манипуляциям. Надо просто нормально, цивилизованно жить, по закону. Если во власть будут идти, чтобы служить людям, своему народу, обществу, тогда и будет у нас единство. Мы будем сильными, дружными, и никто на нас не нападет.