Історію подано мовою оригіналу

В том аду, который россияне устроили в Мариуполе, Наталья с мужем потеряли родных и чуть не погибли сами

Я работала медиком в доме ветеранов труда, в доме престарелых. Мне позвонил сын и сказал, что начинается война. А мы не верили, пока в четыре утра не объявили по всем каналам, что начинается война. Вспоминать жутко. У нас родственники погибли, вся семья. 

Сами мы с левого берега, с Восточного. Но когда начались обстрелы, переехали на правый берег, к родителям мужа. Находились там все время под обстрелами в подвале. Мы скооперировались с соседями. Первое время там была еда, а потом закончилась. Снег топили. А потом у нас практически еды и не было. 

Там были ребята военные - они нам привозили какие-то  макароны, печенье. Мы сами обходились, но нужно было содержать стариков-родителей. Мы были сначала в их доме, потом его разрушили. 

Я не знаю, как мы там остались живы, потому что у них полдома завалилось, много людей погибло. С трудом мы выбрались. У свекра началась гангрена на ноге – обморозил пальцы на ступне.

Мы выбирались под обстрелами, под самолетами. Из дома в дом переходили по другим подвалам, потом в центр города перешли к родственникам - у них тоже дом разваленный был. Но мы находились там, потому что некуда было деваться. Мы выбегали, чтоб еду какую-то приготовить, мужчины костры разжигали. На глазах прилеты были, погибали люди. Родители мужа до сих пор плачут, потому что на старости лет остались без жилья, без будущего, без дома, без ничего.

Мы в Мариуполе находились до 29 марта. Потом перебирались дальше, потом пешком до Мангуша, там какое-то время находились. Потом переехали в Днепр, потому что здесь мужа брат был, он нас сюда забрал.  Он тоже из Мариуполя, но они с семьей еще до войны сюда переехали. Он работает здесь, и мы решили всей семьей переехать пока сюда. У меня уже родителей нет. 

Мы сейчас живем на съёмной квартире, муж работает на заводе, а его родители уже старенькие, по 80 лет. Мы вместе, чтобы никого не бросать. Спасибо брату мужа.

Мне бы хотелось, чтобы это побыстрее закончилось. Сколько можно уже этих смертей, сколько ребят погибают! Ради чего? У нас сын военный. Я не понимаю, зачем это все происходит - до последнего украинца. 

Хочу, чтобы поскорее наступил мир, чтобы в конце концов разобрались во всем и жили спокойно, нормально. У нас было: жилье, работа. Мы жили спокойно. Не мы же пришли на их территорию, а они пришли к нам. Они не дают жизни нам. А сколько в Мариуполе погибло детей, людей, это страх Господний, и это все - на глазах. Нет никакого просвета, ни конца ни края этому нет. Мы должны скитаться, никакого будущего нет. Мы-то ладно, а вот дети, внуки…