Історія подана мовою оригіналy

Когда бои под Бахмутом стали ожесточенными, украинские военные стали эвакуировать мирных жителей принудительно. Пожилым людям очень тяжело смириться с потерей всего, что наживали своим трудом

До войны я проживала в Берестовом Донецкой области. Это Бахмутский район. Мне 67 лет.

Там же невыносимо! Мы и так сидели четыре недели в подвале, не выходили. Надеялись, что все пройдет, восстановится мир, и мы будем жить, как раньше. Не думали, что придется приехать сюда без ничего, голыми и босыми. Но не вышло. 

Хату разбомбило, пока я еще находилась там. Кухни летней не было, погреба тоже, сарая не стало, у хаты крыши не было. Ко мне в первый раз еще 18 марта попало – рикошетом. Окна вылетели. Крышу соседи помогли потом сделать. А дальше уже стало невыносимо.

В чем солдаты вытянули нас, в том мы и приехали. К тому же, вещи выбросили, потому что нам сказали, что еще людей надо вывозить. Говорили, что нам все дадут. Вывезли из села в Бахмут, мы там переночевали, а утром нас посадили в автобус и сказали, что в Днепре встретят. Но никто не встретил. Вышли все с сумками, с вещмешками – кто с чем, и разбрелись, кто куда. Просились к людям хоть на пару дней. Как-то оно не очень – в 67 лет ходить и искать жилье. Я еле хожу.

Три дня жили в селе под Новомосковском, а потом уехали. Мне было страшно, когда меня вывозили из села. Никогда не думала, что можно все бросить и просто уехать. 

Мне не верится, что это случилось со мной. Хозяйство бросила. Там и куры, и собачки, и кошки. На городе картошка взошла, уже и редиска была, и пришлось все бросить.

Я полтора месяца жила в селе, но там условий никаких для зимы нет. А сейчас я в общежитии, тут у меня все условия. Мы гуманитарную помощь получали, и мне помогла женщина, которая выдает гуманитарку. У меня давление было, я упала, люди подняли. И эта женщина мне подсказала и помогла. 

Тут беженцев много. Нам сегодня гуманитарку привезли, и вчера получили гуманитарку от ООН, почти 17 килограммов. Жить можно, но все равно хочется домой. У нас там боевые действия, солдаты. Но толком ничего не знаем. У меня телефон простой, без Интернета. И своих никого не вижу, чтобы спросить. 

Я мечтаю, чтоб был мир, и я могла уехать домой. Мира хочу, домой хочу, хоть там уже и ничего нет, только фундамент остался.