Історія подана мовою оригіналy

Раисе Максимовне в преклонном возрасте пришлось покинуть свой дом, потому что рашисты творили зверства похуже, чем фашисты. У брата ей хорошо, но домой тянет нестерпимо

Мне 82 года. Сама живу, муж погиб в аварии, когда мне был 31 год. Я выучила и воспитала двоих детей. 

Сейчас дочка с мужем живут в россии, а сын в Чехии. Он купил старый разрушенный дом в Голой Пристани, вот приезжает и строит этот дом. Говорит: «Достроим дом -  и будем жить в Голой Пристани. Я хочу жить в Украине, чтобы во дворе ходили котики и собачки». В Чехии хоть и хорошие люди, но я хочу жить в Украине. 

Я жила в Снигиревке, у меня однокомнатная квартира в пятиэтажном доме. Но месяц мы жили в подвале под домом, а потом переехали в Кривой Рог, и я живу здесь до сих пор.

После начала войны у нас уже через три дня бои велись. Когда зашли орки, больше ничего не работало: ни магазины, ни аптеки. А люди же больные. Кто мог, сразу уезжали. 

Нам гуманитарку привозили с Баштанки, и мы занимали очередь в пять утра, чтобы взять буханку хлеба. И это - не каждый день. Хорошо, я одна. А есть семьи, и все равно им давали только одну буханку. Один раз моя сестра стояла и потеряла там сознание, потому что стреляли сверху. 

Потом начали русские гуманитарку привозить в мешках: рис, еще чего-то, и баночками нам делили. Один раз мы шли с сестрой, и начали стрелять поверх нас. Мы под дом встали, а оно все равно сверху летит! 

Наш Снигиревский район полностью занят этими фашистами. Моя мама говорила, что немцы в войну делали то же, что эти сейчас творят наши «друзья и братья», так сказать. 

Мне в 82 года пришлось уходить из своего дома. Мы вышли на трассу и ехали на Баштанку – нас вывозили школьным автобусом. А там уже - кто куда. 

Спасибо, в Баштанке нас в церковь привезли, расселили, чаем напоили. А мы в таком страхе ехали! Видели разбитые танки русские - страшно все это. Мы ехали и плакали.  

Потом я поехала в Кривой Рог к брату, сейчас у него живу. Мне здесь хорошо, но все равно я хочу очень домой. Созваниваюсь со своими земляками – все очень хотят домой.

Я надеялась, что это будет ну месяц, ну максимум - два, а сейчас уже надежды такой нет, что война быстро кончится. Это все страшно. 

Как только у нас будет свет и вода, мы уедем все равно в свой дом. Очень хочется домой, а как будет - не знаю.