Історію подано мовою оригіналу

Семья из Алчевска уже бежала от войны в 2014 году, но в 2022-м им пришлось снова пережить тот же опыт. На этот раз все было страшнее. Выхали чудом – на своей полуразбитой машине

Первый раз война нас застала в Алчевске Луганской области. Моему младшему ребенку был годик, а старшей дочке - десять лет. Мы тогда поездили по территории Украины, посидели на Белосарайке, но деньги стали заканчиваться, и мы вернулись обратно. Наш город не был разрушен. Там была напряженка с водой и со светом, а в остальном было все нормально. 

В 2017 году мужу предложили работу в Мариуполе, он переехал, а я с детьми осталась дома. Там и родители наши были. Дети росли, в 2019 году старшей надо было образование получать. И мы, не раздумывая, поехали в Мариуполь. Там старшая дочь поступила в 10 класс в украинскую школу, а младшая пошла в первый класс. Так мы оказались в Мариуполе. 

24 февраля 2022 года дочка уже в Харькове училась. Она позвонила и сказала мужу: «Папа, у нас стреляют, у нас война». Наш знакомый ее забрал. Мы переночевали в Каменском и поехали домой. По опыту 2014 года думали, что не будет большой беды, и 25-го числа вернулись в Мариуполь. Там еще свет, вода - все было. Потом пропал свет и отопление. 7 марта пропал газ. Но то, что было, я сейчас не смогу рассказать - буду плакать.

Мы выезжали 25 числа. Вместе со своей дочерью мы забрали мальчика из Харькова, его родители тоже в Мариуполе были. Мы взяли смену одежды, больше ничего. У нас там еще оставались знакомые – мама с сыном. И была чуйка, что надо вернуться. Может, этот ад надо было прожить. Я не могу сказать, почему мы приняли такое решение. Может, мы не думали, что настолько будет все... 

Сказать, что было страшно, это не сказать ничего. За водой мы стояли по 12 часов, ждали, с бутылками стояли возле «Терра Спорта». Нам не хватало воды, всякое было. Потом мы снег собирали.

Мы думали, что к нам не дойдут, а если что - мы сможем уехать. А получилось, что Мариуполь в окружении с пяти сторон, и мы попали первыми. В первые моменты мины начали падать, мы людей потом видели погибших. Кто-то кричал, что это наши обстреливают, хотя на самом деле там уже были не наши танки. Кто ждал этого «русского мира»? - «Скорей бы пришел, да все закончилось». Я спрашивала: «Как вы можете так говорить, когда сами все видели? Мы уже знаем, что хорошего это ничего не приносит». 

Было необходимо выезжать. У нас сохранилась машина. Мы ей благодарны: она была без стекол, но все равно завелась. Даже после бомбежек, которые мы прожили, смогли на ней выехать. И ехали просто в никуда. Нам надо было вырваться - дети уже заболели, да и мы сами с бронхитом из подвала подымались. 

Утром встали и слушали: кто-то общался с этими россиянами. Там были ополченцы, потом чеченцы зашли. Они говорят: «А чего вы сидите?» Вы подумайте, вдруг Украина будет обратно отбивать это все, и опять придется вам переживать это». И в тот момент мы приняли решение. 

Мы не знали про «коридоры»: ни оповещений, ничего не было, и связи у нас не было. Только изредка мы выходили, когда могли, к определенным местам, где более-менее еще ловил «Киевстар». 

Как было ехать? Мы не знали, что открыто. Полный вакуум информационный у нас был. Мы собрали за полчаса все, что могли. Ехали за машинами, но не колонной. Все равно люди уже выезжали. А потом мы узнали, что коридор есть, и поехали. Это было чудо: мы выехали за один день из Мариуполя на Запорожье. Сейчас мы в Каменском, в Днепропетровской области.

Мы дорожим нашими моментами, когда с мужем покупали квартиру, ремонт делали. Не успели пожить в этой квартире. Младшей дочери девять лет, она боится грома, еще каких-то громких звуков. Мы никуда не обращались, потому что с ней все нормально, пока где-то что-то не стукнет. Муж нормально себя чувствует, а может, делает вид. Я часто плачу. Бывает, ничего - держусь, а бывает, что-то увижу или прочитаю – и не выдерживаю.  

Приехали в Каменское – сюда люди бегут, квартир мало. Я свою маленькую двухкилограммовую собачку-шпица ставить не могла, привезла с собой. Мне было не с кем ее оставить, и я пришла с ней в учреждение. И меня с собакой не пустили.  

Квартиру тоже тяжело снять из-за собаки. Но  сняли. Там не было холодильника, и мы купили, потому что без холодильника летом - никуда. 

Через три недели хозяева позвонили и сообщили, что они эту квартиру продают, и снова пришлось искать жилье.

Сейчас живем уже в третьей квартире. Хозяева могут в любой период приехать, а это их квартира, я ничего не могу сделать. Возвращаться некуда, бегать сюда-сюда тоже тяжело. Живем одним днем. Спасибо Богу, что мы проснулись. Кроме сирен, здесь нет ни взрывов, ни выстрелов - мы далеко от этого. Есть люди добрые, которые помогают. 

Очень хочется, чтобы поскорее война закончилась. Но в моей голове одна мысль постоянно: «Это все может вернуться, все может повториться». Из-за этого соседа и мир нестабильный. Я на данный момент не знаю, не вижу конца войны. Дай Бог, когда-то закончится, а потом начнем планы строить потихоньку. Мир сейчас настолько нестабилен - одним днем живем.