Історія подана мовою оригіналy

Чибрисова Диана, 16 лет, Нижнетепловский лицей, с. Нижнетеплое, Луганская область

Эссе «Один день»

Война – такое короткое маленькое слово, но сколько в нем таится потерь, убытков, боли….

Война – это горе, страдание, тьма. Тьма, которая обволакивает человечество, его сердца и души. Что может быть ужаснее потери родных и близких? Смерть детей или родителей навсегда оставляет незаживающее раны.

Война – это голод, холод, нищета. Люди, лишенные привычных благ, страдают и даже теряют человеческий облик, превращаясь в зверей, борющихся за кусок поживы.

Война – это самый страшный лик человеческого общества. Лик смерти. Шаг назад… Больно осознавать, что и мы его сделали.

Помню, как сейчас! 2014 год. Осень. Мне 10 лет. Тогда всё только начиналось… Так не привычно, вокруг люди в военной форме с оружием, какие-то не виданные ранее машины. Странно все, но пока еще не страшно. По ночам мы стали слышать выстрелы, но казалось, что всё это далеко, до нас не доберется!

В один из дней мне вдруг захотелось к бабушке в гости, давно не виделись. Вначале всё было хорошо, но какое-то нехорошее предчувствие не покидало меня. Мы поседели, выпили чаю, не заметили, когда пришло время ложиться спать. Но не любила я ночь, боялась…

Бабушка удивилась тому, что я одетой спать ложусь. А спать тогда мне вовсе не хотелось и что-то подсказывало, что так будет правильно. Постепенно меня стало клонить ко сну.

На часах три часа ночи. Как сейчас помню, проснулась я от жуткого грохота. Вижу – за окном все светится, и звук становится все громче и громче. Я поняла, что вот и начало…

Мы с бабушкой быстро обулись, схватили куртки и побежали в подвал, закрылись в нем и ждали, что будет дальше.

Мысли путались… Нет, я не плакала! Я сидела и думала: «А вдруг это всё?! Почему всё так?! За что?!» Я взяла мобильник, чтобы позвонить маме. Представляю, что было с ней в тот момент, когда начался обстрел, а ребенка не было рядом. Но телефон в подвале не ловил связь.

Я старалась не молчать, пыталась поговорить, отвлечь бабушку, но она всё плакала и плакала, пытаясь хоть кому-то дозвониться.

К 4 часам 30 минутам всё вроде бы стихло, и мы решили покинуть своё временное убежище, будь что будет. Вышли во двор. Дом вроде бы цел, только в коридоре окна повылетали, но ничего. «Главное, что мы живы», – крутилось у меня в голове.

Мы вышли из подвала. Люди бегают, суетятся; кто-то плачет, кто-то кричит. У кого-то крыши нет, у кого-то – половины дома. «Нам еще круто повезло», – подумала я. Оказывается на нашей улице, в трех домах от бабушки упал снаряд. И сейчас помню, как выглядело это «металлическое горе», точнее то, что от него осталось.

Все вокруг пытались что-то убрать, восстановить, проклинали эту ночь и войну в целом. Мы же с бабушкой пошли домой, тихо радуясь, что все остались живы.

Эта ночь и этот день стали переломными для меня. Тогда я, еще маленькая десятилетняя девочка, поняла, что началось что-то до ужаса страшное, что идёт настоящая война, о которой раньше я слышала только из рассказов дедушки и бабушки.

Я поняла, что нужно ценить жизнь, каждый ее момент, каждую секунду.

Я поняла, что может быть страшно… Страшно жить, когда никто не может предугадать, что будет через пять минут, через день, два, через неделю.

Я поняла, что нужно и важно говорить своим родителям, как сильно я люблю их, ведь, выходя из дома, мы можем попрощаться навсегда…