Історія подана мовою оригіналy

Татьяна Александровна с «букетом» болезней не могла оставаться в Краматорске, где с начала войны был ограничен доступ к медицинским услугам и непонятная ситуация с укрытиями

Мне 51 год. Я только в 2013 году из Славянска переехала в Харьков, а в 2016 году переселилась в Краматорск. Жила там, работала. На предприятии остались мои документы. Сейчас я в Днепре. Мы с мужем вдвоем. А дочка жила отдельно в Харькове, на Северной Салтовке. Очень сложно они выезжали оттуда. Когда началась война, я очень сильно болела. Меня выписали принудительно. Мой больничный лист до сих пор в больнице.

24 февраля я проснулась из-за того, что у нас подпрыгнула кровать. Муж сказал, что это ковш отбивают на НКМЗ. Сказал, чтоб я ложилась и дальше спала. А в пять часов утра позвонила нам дочь и сказала: «Что делать? У нас война. Нас обстреливают. Все на улице. Машины воют, люди бегут». Сказала, что вышла с детьми на улицу и не знает, что делать дальше. Потом они пошли в метро и там жили. У меня до сих пор в ушах ее звонок. 

В Краматорске, когда начиналась тревога, то подвалы в доме были закрыты. Куда бежать и как спасаться – я не знала. До ближайшего укрытия мне нужно было бежать минут 40. А вообще, меня очень шокирует вся эта ситуация.

Мы эвакуировались на своей машине, и у нас не было никаких трудностей. А вот дочка моя выезжала очень тяжело. У них тоже есть своя машина, но они попросили знакомых, чтобы их вывезли. Почти сутки добирались из Харькова до Полтавы. Был очень большой поток машин.

Мы тут, в Днепре, встретили медсестру. Мне выдавали лекарство. У меня было такое заболевание на тот момент, как туберкулез позвоночника. Еще немного – и меня могло парализовать. Вовремя его обнаружили.    

Брат мужа записался в Славянске на 1 марта на МРТ. Ему позвонили и сказали, что не смогут сделать, так как вывезли все оборудование. Поэтому они первыми уехали в Днепр, нашли этот дом, и мы потом к ним перебрались. Он с собакой, а мы со своим попугаем. Оказалось, что у брата мужа онкология. Он проходил лечение в Днепре, а в октябре уехал в Германию. Прошел 12 курсов химии. И сейчас будут смотреть, успешно ли проходит лечение. 

Единственное, что приятно, – это гуманитарная помощь, которую оказывают людям. Это трогает до слез. Мне очень приятно, что у нас такой дружный народ. И президент мне нравится. 

Слава Богу, что все живы, и жилье пока целое. Но я без работы, а мне хочется работать. Сижу целыми днями, как пень. Но из-за осложнений со спиной на тяжелую работу я выйти не могу.

У меня, помимо всего прочего, есть проблемы психического характера. Мне все время нужно быть на антидепрессантах. Но я уже долгое время их не принимаю и стараюсь держаться. Конечно, когда что-то плохое случается, например, прилеты, могу неделю плакать. Но я стараюсь себя оберегать от негатива, не смотреть и не читать информации, которая может расстроить.

Мне кажется, что война закончится внезапно. Или же я просто этого хочу. Думаю, что закончится, когда отвоюют наши территории, которые были захвачены Россией.

Я сейчас ни о чем не мечтаю. У меня пустота в голове. Мы позавчера были в Краматорске. Я уезжала оттуда со слезами. Мы там были час, и я из соседей не встретила никого. Кругом – одни алкоголики. В подъезде грязно, не убрано. Я ехала в троллейбусе и плакала. В Краматорске завышенные цены. Все очень дорого. Мы были в Славянске у родителей мужа, так там хоть лифты запустили, а в Краматорске даже этого нет.