Ко всем историям

Евдокия Трифоновна Потапенко

возраст: 84

«Я онемела, не разговаривала от испуга»

Она онемела от обстрелов – настолько перепугалась. Врачи помогли, поэтому понемногу речь вернулась.

Пусть больше не будет, Господи. Пусть не будет больше войны. Сколько погибает! Сколько больных. Сколько заикаются, не разговаривают. Сколько ходить не могут от страха...

Я у сына была в селе Малоянисоль, когда начали стрелять. Это был 14-й год. Я в подвале все время пряталась – сильно стреляли. И поломала ногу, когда из подвала выходила. Гипс мне сын сам снимал дома, потому что нас не пускали уже на Тельманово. Там хирургия, но уже туда не пускали.

Очень я боюсь. Я бы, не знаю, куда летела, когда стреляют. Вот так «бух» сделают – и уже у меня сердце выскакивает.

Я онемела, не разговаривала от испуга – сильно стреляли в тот день. Я вышла и онемела возле подвала. Потихоньку шла в магазин и мне кричат: «Тетя Дуся, что с вами? – Что? – Лицо у вас изменилось».

Зять посадил на мотоцикл меня, дочку Лену и детей. Повез нас на мост. Его только взорвали, но оставили дорожку. Можно было проходить. Тропиночка осталась. Я боялась сильно. Меня провели на ту сторону. И нас повезли в Тельманово. Оттуда я уехала в Донецк к внучке, к Лениной дочке.

Там скорую вызвали. Приехали врачи домой. Сделали укол. Сказали не приходить в больницу: «Мы будем домой к вам приходить». И они приходили, делали уколы. Сказали, что постепенно вернется речь. Ну, разговариваю.

Мы месяц были в Донецке. Потом вернулись. Приехали – и у нас второй раз мост взорвали. Теперь вообще проходить нельзя.

Я пошла в магазин. Продавщица плачет: «Ой, тетя Дуся, мост взрывать будут». Я говорю: «Люда, если будут взрывать, ты закрой магазин и иди домой». Я оттуда пошла к дочке. Много соседей во дворе собралось. И тут как бабахнуло этот мост! Как перепугались мы. Такой взрыв был сильный. Пришла домой, а у меня окна рассыпанные. В кухне и в доме. Одни мы закрыли клеенками, другие поменяли. Ну, что делать?

У меня и дочка, и сын работящие. Я, несмотря что мне столько лет, все сама делала. Я сейчас живу у себя в Гранитном, сын – в Малоянисоле. Он нанимается, делает людям работу. Там люди богатые живут, греко-эллинцы. То пойдет скирду сделает, то выгружать что-то надо или загружать. Но сейчас нигде нет работы, закончилась косовица.

Я и ту войну знаю [Вторую мировую]. Мне было пять лет тогда. Как мы убегали, как я хлеб несла, помню. Брат сорокового года рождения – он тогда родился только-только. Отец погиб в той войне. Мы из многодетной семьи. У мамки нас четверо. Но уже двое умерли.

Помню ту войну. Хоть мне и пять лет было, а помню. Здесь бомбили, а мы в степи жили, палатки делали. А потом объявили: «Едьте в село, война кончилась в этом селе. Дальше пошла». Наше село освободили.