«Обстреляли больницу на Текстильщике, очень много погибло людей»

Наталья переехала из опасной зоны возле аэропорта в другой район Донецка, но война догнала и там. Чудом она и ее близкие остались живы, не получили ранения. Однако и в период затишья есть опасность попасть под пулю или осколок снаряда.

Война для меня – это страх за своих близких. К сожалению, мы живем в прифронтовой зоне, поэтому наблюдали все с первых дней. Мы находимся в трех километрах от аэропорта, здесь проходили самые горячие боевые действия.

Пришлось на некоторое время покинуть район, в котором мы проживаем. Сначала выезжали за пределы Донецка, полгода находились в другом городе, тоже Донецкой области, который был подконтролен ВСУ.

Потом мы вернулись обратно, потому что я не смогла найти работу на той территории. Около шести лет мы проживали в других районах и год опять живем в своем доме, в своем районе, но, к сожалению, ничего пока не прекращается.

Всегда боюсь за своих близких. Муж работал в Авдеевке, на коксохимическом заводе, поэтому мы переживали, что с ним там происходит. Авдеевка ведь подконтрольна Украине, а мы в Донецке.

Пересечение линии разграничения, блокпосты – тоже серьезная тема, потому что все происходит с огромными проблемами. И времени много отбирает, и сил, и эмоций, и каждый раз переживаешь, а вдруг какие-то обстрелы будут при пересечении.

Конечно, в первый год вообще были только вопросы материального характера, потому что несколько месяцев мы жили без зарплат, а родители – без пенсий.

Поселок мой был восемь месяцев без воды, несколько месяцев без электроэнергии. Горячей воды нет практически до сегодняшнего дня.

Много людей, к сожалению, погибли из-за воды. Мой бывший учитель, которому было 74 года, набирал в ручейке воду и как раз начались минометные обстрелы. Он и еще две женщины попали под такой обстрел и погибли возле того ручейка.

Из ярких моментов что помню? Когда я долго не могла дозвониться супругу в Авдеевку, потому что связь была очень плохая. И его рассказы о том, что до работы практически невозможно было добираться, потому что все обстреливалось, и он не мог от квартиры дойти до проходной завода.

Снаряды попадали и на проходную, и в цех, в котором он работал. Поэтому, конечно, очень сильно переживала за него, за его жизнь.

Второй момент – на территории Донецка. Мы проживали у родственников, в микрорайоне Текстильщик. Там какое-то время было относительно спокойно, но потом в феврале 2015 года опять начались серьезные обстрелы.

Обстреляли больницу на Текстильщике, очень много погибло людей, а мои родители буквально за три минуты до того, как прилетели снаряды, проехали на машине мимо этого места. Чудом уцелели.

Третий момент – тоже на Текстильщике, когда ночью, в 12 часов начался серьезный обстрел «Градами». Все было очень близко, буквально в соседнем доме. В крышу были попадания, в соседние дворы. Мебель в квартире начинает ездить под влиянием взрывной волны.

Я переживала за родителей, они уже в возрасте. За дочку боялась, чтобы все происходящее не отразилось на ее психике.

У нас в одном из маленьких городков Донецкой области есть дача, к сожалению, не отапливаемая, поэтому мы не могли там оставаться надолго. Мы выехали в конце мая 2014 года и смогли там пробыть до начала ноября.

Я попыталась в том городе найти работу, в нескольких учебных заведениях оставила свое резюме, но, к сожалению, рабочего места не было.

Мы надеялись, что конфликт ненадолго, максимум на лето затянется, но продолжался и продолжался. Поэтому мы поняли, что надо возвращаться в Донецк, домой.

Люди привыкают к войне и забывают о своей безопасности, о чувстве самосохранения. Живешь в районе, где идут обстрелы, а ты уже на эти разрывы, звуки не реагируешь. Дети продолжают гулять на улице, пожилые люди – общаться, и не заходят домой.

Только в самых критических ситуациях, когда действительно приближаются взрывы, тогда, может быть, уже заходят в помещение. Безопасности однозначно никакой нет.