Я побежала к ним: «Там у нас раненый, пойдемте, они просят, чтобы вы пришли». Один пришел хлопчик. А раненые… Боже мой, страшно было глядеть! Синие, побитые. Тащат их. Человек 14 спустились с горки к нам во двор.

Подвала у нас нет. Вот тут мы жили с дедушкой. Раскладушка, диван. Помылись, оделись и пошли. Поели – и ходим целую ночь. Смотрим, откуда вылетит, куда летит. Грохотало все. Вот так мы жили. Ясное дело, что было страшно. Вот эта мина летит, она дымит, все гудит. Кричу деду: «Это все уже, конец!» Но нет, значит, жить будем.

Три раза попали под обстрел, страшно вспоминать, конечно. Ехали из города утром рано, а они [начали стрелять]…  Нам сказали военные:

«Как солнце всходит – начинается бомбежка». Ну вот, мы едем. Как раз солнце только начало всходить – и открывается обстрел. А мы на горке. Выскочили из машины. Еще дочка с нами была. Под забор около дома легли и лежим. А потом муж говорит: «Давайте сидайте, поехали додому». И мы едем, а перед нами дерево падает. И мы через это дерево летели Бог знает как.

Вниз спустились, глянули – сзади загорелись два домика деревянных около пансионата. Загорелись домики – [в них снаряды] попали. И мы проскочили, быстро в машину бросились, заховались. Так у дочки такие волдыри по телу были, высыпало ее так на нервной почве. А у меня речь отнялась, я пыкала-мыкала, не могла ничего сказать. И он  [муж]испугался, меня в машину и уволок в город. И мы были в городе.

Утром приедем, управимся, польем огород ведрами, света ж не было, на ночь уезжали. И так три недели. А потом уже остались – и все, никто никуда. 

У нас как по дороге начали мины лететь, два стекла тут лопнули и в этой хате два стекла лопнули. И пошли трещины. Он [снаряд] туда не попал, а трещины пошли, от содрогания.

 С дедушкой как-то вышли мы на дорогу вечером и смотрим, что там бомбят. Ну, и что-то перед нами только вжих [пролетело]. Я говорю: «О, ястреб!» А он [муж] говорит: «Да нет, синичка». А это снайпер! «Вон, – он говорит, тебе и синичка!» Я говорю: «Давай ховаться, что мы вышли, рот разинули? Это он предупредил, чтобы мы тут рот не разевали, не стояли».

 Трудно было, когда пенсию переоформляли, по три месяца не было денег у нас, очень трудно было... Ну, потом трошки наладилось, стали хозяйство брать, то утяток возьмем, индюков нам давали, курчат – как-то уже более-менее.

У нас же ни денег не было, ничого не было, хотя мука была, сгущенка. А дитю нашему, маленькому, что ж, где питание?! Вот это давал Ринат Ахметов и дает сейчас! Большое спасибо, очень огромное спасибо ему.

 Я часто думаю: один человек нашелся такой добрый, хотя багато у нас таких богатых. Правильно? Никто не помог, никто. Один-единственный человек мира.

 Всем желаю, и тем и тем, здоровья всем! И терпения, нам надо терпение.