«Когда я смотрю в небо, мне очень часто кажется, будто летят снаряды»

В мае 2014 года Людмиле Ивановне пришлось на скорую руку собрать вещи и уехать из Луганска в безопасное, как тогда казалось, место. Однако вскоре ее дом попал под обстрел, была повреждена крыша. Пережитые бомбежки негативно отразились на здоровье – она заболела сахарным диабетом.

Была работа, общение с детьми. Сейчас я уже на пенсии, поэтому вопрос работы меня не волнует, но в селе много молодежи, а работы нет. У меня есть друзья, которым еще нет 50–60 лет, они тоже остались без работы. У меня 37 лет стажа, я знаю, что наступит мое число – и я получу пенсию, а у многих такой возможности нет.

Живу с мужем. Ему 82 года, он уже три года страдает онкозаболеванием. Его прооперировали. Дети находятся по ту сторону реки. Сын там, переехать сюда не может, поскольку внучка учится в школе. Поддерживаем общение только телефонными разговорами. Я тоже к ним не могу поехать, потому что у меня сахарный диабет, и мне очень тяжело переходить через КПВВ.

Мы живем неплохо. Здесь очень много переселенцев. Местное население прекрасно к нам относится. Руководство тоже прекрасно относится. Если какая-то гуманитарная организация оказывает помощь, нам сразу сообщают. Поэтому я не могу жаловаться на нашу жизнь. Однако возраст берет свое.

Хочется, чтобы наступил мир и стороны нашли понимание между собой, чтобы не гибли дети. Больше всего волнует, когда смотришь новости и есть погибшие. Страшно.

Мы выехали на эту территорию, здесь было спокойно. Думала, что нас здесь не будут обстреливать. Но я глубоко ошиблась. Мой дом попал под обстрел, была побита вся крыша.

Мне 70 лет, но я лазила по крыше и клеила латочки, чтобы она не протекала. К сожалению, никто не помог, хотя у меня есть акт, что выбиты стёкла и повреждена крыша.

В тот день мы с мужем бежали в подвал и сидели там. Это страшно, жутко. Во время обстрела у нас пострадал газовый котел. С того времени мы поставили буржуйку, которой отапливаем.

На фоне всех бомбежек и переживаний я заработала сахарный диабет.

Я не могу сказать, что у нас стреляют, но всё равно при виде военных у меня начинается страх, дрожат колени, становится тяжело дышать. Эта паника появилась во время войны, то есть война изменила нас и очень сильно.

Я приглашала переселенцев и местных жителей, потому что все после обстрелов были шокированы. И он провел нам 10 сеансов. Это немножечко успокоило и подняло дух, но всё равно невозможно забыть, когда летят снаряды.

В 2014 году из родного Луганска я в прямом смысле слова убегала. Мне сказали, что на ту сторону уходит последний автобус. Я схватила сумку с какими-то вещами, паспорт, пенсионное удостоверение и уехала. Сын все время говорил: «Уезжай, потому что здесь неспокойно». Муж в это время был здесь у родственников. Потом мы арендовали жилье недалеко от родственников, так и живем.