Історія подана мовою оригіналy
Семья Галины Николаевны вместе з земляками строили планы, ремонтировали дорогу в село, радовались жизни. Но в 2014 году в дом мирных жителей пришла война. И с этого момента главным было выжить и понимать, что будут делать, если вдруг попадет…
У нас все началось, когда в 2014 году приехали БТРы. Мы как раз стояли на улице, стали в ряд, целая колонна – это был шок. Возле нас бегали дети. Я гуляла с дочкой и двухлетней внучкой… Мы сразу поняли, что происходит что-то страшное. Для нас это был шок… Этого не могло быть… Даже когда они заехали, то все равно не доходило. Люди были напуганы, кто-то разбегался.
Когда они заехали – это был первый шок. Они едут по улице, а у нас там недавно отремонтировали асфальт стоимостью 200 тысяч. Я, как депутат, эти деньги собирала. Все говорили, что его нужно делать, а то к нам даже маршрутка не едет… Для нас это было последнее хорошее…
И тут заехали танки. Я единственное, что сказала: «Вы не видите, где вы едете? Нам выделили деньги, чтобы заезжали маршрутки, а вы танком! Здесь даже трактор не ездил!». А меня дергают: «Зачем ты так говоришь?». Не знаю, у меня был шок.
А когда уже начались военные действия, то это было, конечно, страшно…
Наш дом, к счастью, не пострадал, но перед нами попало в дом, разбило, развалило кухню. Это было 12 ноября, у мужа был день рождения. Я готовлю на кухне есть, забегает внук, лет восемь ему тогда было и говорит: «Ба, там стреляют!». Обычно где-то там, мало ли что. У нас в доме пластиковые окна, улицу неслышно. Дочка поехала за молоком с внучкой, как раз поехали в ту сторону, где стреляли. В общем, он забегает и говорит: «Бабушка, там стреляют!» Я как гляну в окно, а там прямо по дворам, по нашей улице – там дым, там дым…
У меня страх такой! Думаю, по улице стреляют, а там дочка поехала с коляской за молоком.
Я кричу: «Дима, а где?». А он говорит: «Бабушка, прямо на улице!» Получается, по улице она или туда, или назад уже шла. Как раз она там была. Слава Богу, она не успела выйти со двора. Дочь говорит: «Я не знаю, каким образом, но схватили коляску и ни за одни двери не зацепились». Занесли быстро ее в дом, а малышка спала.
Тогда попали в кухню соседям, в дом и пристройку. Я набираю их телефон и думаю: «Они живы?». Соседи говорят: «Мы со Счастья едем. Стоим на пропускном в Петровке». Они даже не знали ничего. А я говорю: «Ну, слава Богу! А то вам снаряд попал прямо в кухню, развалило все». А соседка как закричит: «Там же дочка!». Я не знала, что она приехала в гости. Но, слава Богу, эта девочка спала в доме и решила не вставать рано, потому что мама и папа были на рынке. Рассказывала, что обычно вставала, шла в кухню, садилась и пила кофе. И как раз в этот угол попало. Она говорит: «Когда гупнуло, я проснулась от взрыва и смотрю, а шпаклевка отслоилась и потолок с обоями падают на меня. Я подумала, что складывается дом». От кухни не осталось ничего…
Из-за всего этого у нас изменилось отношение ко всему. Самое главное – остаться живым, а остальное все мелочи. Потому что мы строим какие-то планы, а все может закончиться сегодня, сейчас и больше никому ничего не надо. Появился страх за то, что будет завтра, как мы будем жить, если вдруг попадет…
В Счастье, когда были постоянные обстрелы, в магазины ничего не возили, какие-то магазины работали, но продуктов было мало. Мы привозили овощи и у нас их расхватывали за пять минут. Я не слышала благодарностей больше, чем в эти дни, когда мы приезжали. Мы и молоко возили, и молочные продукты, потому что людям негде было купить. Потому что люди уже привыкли, что все можно было купить, а потом раз – и ничего нет.
В безопасности до сих пор себя не чувствуем. Мечтаю только, чтобы не было дальше продолжения.
Мы получали гуманитарную помощь и это была очень большая поддержка. Было важно, что о нас кто-то думает и нас не оставили. Самый первый нам оказывал помощь Фонд Рината Ахметова, привозил коробки, а мы их раздавали людям.
