Історія подана мовою оригіналy

Юлия Сергеевна с семьей решили выходить из Мариуполя пешком между обстрелами. По счастливой случайности с окраины города их вывез на машине незнакомый мужчина

Для нас война началась еще в 2014 году в Донецке. В октябре 2014 года переехали в Мариуполь и жили там восемь лет. Сначала снимали квартиру, а через четыре года купили свое жилье и сделали там ремонт. Он был долгим, потому что мы с мужем его делали своими руками. Немного осталось доделать, и началось полномасштабное наступление. Моему ребенку 11 лет, и из них восемь он прожил в состоянии войны.

Мужу с работы сообщили, что началось полномасштабное наступление. Мы не знали, что делать. Я даже не помню, в какой момент мы собирали тревожные чемоданчики. Мы не думали, что это будет вот так, что город будут сносить. Собрали вещи, документы, белье сменное, но мы не предполагали, что обстрелы подберутся так близко к нам.   

Переломным моментом стало, когда мы ночью встали, а дом дрожал от взрывов, от вибрации. А вообще, наш Приморский район более-менее остался целым по сравнению с остальным Мариуполем. У нас своего автомобиля не было, и мы пошли пешком, потому что дома оставаться было невозможно. 

Мы выехали из Мариуполя 19 марта. Нам повезло, потому что приехал человек из Мангуша, чтобы забрать своих знакомых, но не смог проехать в центр Мариуполя, потому что город очень сильно бомбили в этот день. Знакомая нам посоветовала нам ехать с ним. На тот момент люди выезжали и за 10 тысяч гривен, и даже за тысячу долларов. Мы спросили, сколько нужно денег, и тот человек ответил: «Это бесплатно. Быстрее собирайтесь». Мы еще и забрали с собой собаку. Жаль, что у нас нет контактов этого мужчины. Хотелось бы отблагодарить его. Надеемся, что он жив. 

Мы собрались в течение 15 минут. Из дома уходили – на плите стоял суп, каша, которую мы до этого вечером приготовили. Приехали в Мангуш. Нас высадили на вокзале. Был непонятно, куда дальше идти. Не было эвакуационного центра, как в Запорожье. Там детский сад был, где нас покормили и устроили на ночлег. Был постоянный страх неизвестности, непонимание, что делать дальше, что будет с ребенком.

Дорога была очень тяжелой, и было так приятно, когда в Запорожье нас обнимали волонтеры, просто незнакомые люди, и говорили, что теперь все будет хорошо, что мы можем быть спокойными.

Когда мы были в Мариуполе, у нас не было ни электроэнергии, ни Интернета.  Мы вообще не знали, что происходит. А когда приехали в Запорожье, то почувствовали, что мы в своей стране и что мы нужны.  

Шокировал прилет на Краматорский вокзал, один из первых массовых. Больше всего шокировало, когда сказали военнослужащим выходить из «Азовстали». Мы тогда с мужем подумали, что их просто убьют. Когда в Еленовке сожгли заживо людей – это для меня было самым большим шоком. Мы предполагали, что так и будет. 

Мои родители живут в Донецкой области, но, слава Богу, та территория не оккупирована. И я надеюсь, что так и будет. Периодически ракеты прилетают, но не так часто, как в Славянск, Краматорск. Я переживаю за родителей. А мужа родители живут в Донецке, они там остались в 2014 году, не выехали. За них мы тоже переживаем. Выходит, что у нас разделенная семья. 

Мы сейчас находимся в Киеве. Мариуполь полностью захватили, и мы предполагали, что дальше будет движение на Запорожье. А в Киеве на тот момент уже было безопасно. Мы почитали, что от Киева отбросили рашистов. К тому же, в столице возможностей больше. 

Муж работает в банке, его перевели. Отсюда сотрудники эвакуировались за границу и остались там, а здесь были места. Я не работаю, потому что не могу оставить ребенка одного. Ему 11 лет. Школа онлайн, потому что бомбоубежища нет и ходить на учебу страшно. Мне надо контролировать, чтоб он занимался, получал образование, поэтому я дома нахожусь. 

Я думаю, что война закончится не так скоро, как мы рассчитывали. Я хочу, чтобы Украина победила. Мы и до этого много лет жили в войне. Это для Киева она началась 24 февраля, когда люди реально почувствовали, что такое ракеты. А раньше для них война была далеко: ничего не слышу и не вижу - значит, ничего и нет.

Я постоянно тревожусь, особенно из-за ребенка. Полномасштабная война внесла еще больше тревог. Хочется, чтобы было спокойно. И хочется иметь свой дом. Мне очень нравился тот, в котором мы создавали уют, делали так, как мы хотели. Я хочу уюта, спокойствия и уверенности. И чтобы не было тревог, когда не знаешь, куда бежать.