Історію подано мовою оригіналу

Взрывом повредило квартиру Натальиной мамы, и она пряталась в подвале вместе с другими соседями. Из-за отсутствия связи родственники довольно долго ничего о ней не знали

В начале войны маме было 83 года. Связь с ней, как и со всем Мариуполем, пропала в первые дни - их начали обстреливать. Буквально накануне войны она заболела ковидом. Я приехала и с ней была, пока она не выздоровела. 22 февраля я уехала. 

24 февраля мама позвонила и сказала, что пропадает свет, их начали обстреливать. Еще несколько дней связь была, а потом полностью пропала. Только в конце марта журналист совершенно случайно сделал ролик с маминым участием, и она дала ему мой номер телефона. 

Мы с девочками в то время из Молдавии приехали в Болгарию. Я очень далеко была и не могла помогать, потому что нам было тоже очень тяжело. Моей младшей внучке было два годика. 

Мама вместе с соседями просидела февраль и март в подвале. Дом остался целый, но окна взрывной волной все выбило, она на четвертом этаже живет. Очень было тяжело, потому что было холодно. Она еще инвалид перовой группы, на инсулине уже много лет. 

Им помогали военные: привозили воду и еду. Запас инсулина у нее был, и она продержалась. Потом сын благодаря этому репортеру каким-то образом смог ее вытащить. 

Оккупанты не выпускали людей из Мариуполя в Украину - хотели, чтобы уезжали в сторону россии. Как-то маме удалось выехать, когда через Володарское выпустили, а мама одна, 83 года, еще и с палкой. Она была с крошечной сумочкой, в которой был шприц-ручка, инсулин и паспорт – это все, что она взяла из дома. Приехала в Запорожье, на несколько дней ее определили в больницу волонтеры. 

Сын поддерживал отношения с волонтерами, и с их помощью нашел автобус. Не было рейсов напрямую в Одессу. Были автобусы, которые вывозили людей на Киев. Сын договорился, чтобы маму отправили на Киев, и по дороге в Умани ее высадили. А там он ее забрал и привез в Одессу. Там он ее лечил достаточно долго, потом документы опекунские и привез ее к нам в Болгарию. 

В апреле прошлого года мы вернулись в Одессу, потому что там очень тяжело было морально. Сначала жили бесплатно, потом программа закончилась, снимать жилье очень дорого, и мы решили вернуться. С прошлого года мы в Одессе. У бабушки все хорошо, благодаря волонтеру она живет в отдельной квартире, так как привыкла всю жизнь жить сама. 

Когда мы выехали только с дочкой, внучками, я без конца хватала телефон, и она тоже, потому что мы переживали: вдруг война уже закончилась, а мы пропустили. Я никогда не смогу принять смерть людей, смерть деток. Не понимаю, как наши братья-россияне начали войну, чего людям не хватает и почему им не живется. Третий год – это очень большой срок. Война закончится скоро. Я этими мыслями живу, этой надеждой и верой.