Історія подана мовою оригіналy

Жители Васильевки боялись оккупантов и старались не выходить за ворота. При этом соседи заботились друг о друге, делились, чем могли

Мне 30 лет. У меня есть ребенок, я в разводе. Жила с родителями в городе Васильевке Запорожской области. Он сейчас оккупирован. Папа мой сразу пошел на войну. Очень тяжело было нам тогда. Плакали все: мама, я и сестра. Сестры муж, как только узнал, что началось полномасштабное наступление, сразу собрал вещи и пошел в военкомат 24 числа. А папа сказал: «Когда придут ко мне в город, я тоже пойду». Когда начали наступать на Васильевку, он так и сделал. Вообще ничего с собой не взял, даже документов. Обулся, оделся и пошел.

Первые два дня мы просто мониторили новости, а 28 числа началось наступление на Васильевку. У нас было очень громко. Днем, когда мы только услышали первые взрывы, начали готовить подвал: отнесли туда одеяла, подушки, обустроили его, чтобы можно было сидеть и спать. Было очень страшно. Мы не понимали, как все будет. 

Остались я, мама, сестра и двое детей. Мужчин в доме не было, и мы понимали, что нам надо как-то самим выкручиваться. Неделю жили в подвале. Выбегали оттуда, только чтобы покушать приготовить, потому что детей надо было кормить. Сами мы ничего не ели - кусок в горло не лез. 

Когда начали наступать, магазины не работали. Люди ели только те продукты, которые были заготовлены: макароны, крупы. А ворота у всех были закрыты, потому что начали ходить по дворам россияне. И сосед, зная, что сестры ребенок безумно любит колбасу, через забор перепрыгнул, чтобы нам ее принести. Не знаю, где он ее добыл. Мы плакали все. В такие моменты понимаешь, что люди показывают свое истинное лицо. Сосед сказал: «Я знаю, что ваш ребенок любит колбасу. Половину отнес своим внукам, а вторую половину – вашему ребенку. Я его по-соседски тоже считаю своим внуком».

У нас отключили воду. Мы у соседа брали - у него был бассейн. Две недели не было света. Мы готовили непонятно как и непонятно из чего. Нам все соседи помогали, потому что знали, что нас осталось три женщины и два ребенка. Я благодарна всем соседям, которые нас не бросили. Помогли зарядить телефон, потому что связь нужна была, чтобы звонить папе. После того как он ушел, мы не могли в первые сутки ему дозвониться, и это очень по нервам било. В марте было очень тяжело. Эти первые три недели были самыми кошмарными.  

Мы надеялись, что вот-вот нас освободят. А в мае уже вся семья поняла, что это не так легко. Тем более, из семьи два человека воевали. Россияне приходили искать мужа сестры. Потом мы собрались и выехали. Сестра с ребенком и мама – в первый день, а следом за ними выехала я. 

В первый день нас не выпустили, и я ночевала не дома. На блокпостах россияне просто перестали выпускать. А на второй день, когда я выезжала, проверяли все: телефон, вещи, которые везла. Из телефона я все удалила, потому что меня предупредили, чтоб не было ничего лишнего. 

Когда приехали в Запорожье, то даже дышалось по-другому. Увидела наших военных – и полились слезы. Эти чувства невозможно описать. В оккупации себя человеком не чувствуешь. 

Сестра работала в магазине, и ее вызвала наша мэр-коллаборантка и потребовала, чтобы открыла магазин. А сестра сказала, что у нее нет ни документов, ни ключей, и открывать она ничего не будет. Там каждому, кто за Украину, дают понять, что ты не человек. Они сказали сестре: «Скоро вообще будете работать за спасибо. Или за продукты». 

Сейчас сестра работает - ее начальница пригласила, а потом освободилось еще одно место – и я пошла на работу к сестре. Мама сидит с детьми, потому что учеба онлайн, кому-то одному все равно надо оставаться с детьми. А там для нас работы не было, потому что считаться коллаборантом никто не хотел. 

Взгляды на жизнь сильно поменялись, и круг общения изменился полностью. Очень много знакомых сейчас поддерживают «русский мир». Я не хочу об этих людях ничего знать. Они остались на той территории, пока неподконтрольной. Верю, что скоро все изменится. 

Я переосмыслила жизнь. Раньше ценилась работа, постоянно нужно было зарабатывать деньги, а сейчас понимаешь, что надо ездить с ребенком на отдых чаще, потому что непонятно, какой завтра будет день. Сидишь в подвале, а за сто метров прилетел снаряд – и от дома соседей не осталось ничего. Или выходишь в магазин за хлебом – может начаться обстрел. Не знаешь, где он тебя застанет. В такие моменты понимаешь, что надо жить сегодня, а не откладывать на потом поездку или поход на природу. Надо делать то, что хочется, именно сейчас. 

Я пыталась в первые дни более спокойно ко всему относиться, всех успокаивать, подбадривать, не плакать. Я за все время до мая плакала 2-3 раза: когда не могла дозвониться папе долгое время, и когда выезжала – пришлось ночевать непонятно где. Сейчас стараюсь справляться со стрессом. Пытаюсь себя не накручивать и верить, что все будет хорошо и скоро мы вернемся домой. 

Я очень хочу верить, что война закончится в ближайшее время, что до Нового года освободят хотя бы Херсон и Запорожскую область. А по поводу Донецка и Луганска - мне кажется, что это еще не на один год затянется. Там за восемь лет настолько промыли мозги людям, что они уже не хотят в Украину. У нас промывка мозгов происходила гораздо меньше – и то большинство людей уже начинают мыслить по-другому и верить, что стреляют наши. А там - целых восемь лет.  

Хочется работать на любимой работе, жить с ребенком и любимым человеком – обязательно в Украине. За границу ехать я даже не планирую, хотя до войны очень хотела жить там. За границей просто отдохнуть хочется, но в плане постоянного проживания я не вижу там ни себя, ни ребенка. Хочу, чтобы было все хорошо, и верю в светлое будущее Украины.