Історія подана мовою оригіналy

Любовь Ивановна с мужем тяжело пережили обстрелы, в их стареньком доме было даже негде спрятаться. И все же они не думали о переезде, потому что предпочитают жить на своей территории, а не скитаться по чужим углам

После начала войны мы и сейчас боимся продолжения. Когда бомбили, у нас летняя кухня как будто в землю вошла, двери не могли открыть. 

Мы нигде не прятались, потому что у нас тут все такое старое. Если бы мы в погребе спрятались, а туда бомба попала, нас бы там и захоронило. Мы фактически были в ступоре страшном. Документы наготове были, а бежать нам некуда. И выезжать мы даже не думали. Тут мы - дома. Какой ни есть дом - плохонький, старенький, но свой.

Я как-то была в Тошковке и проезжала мимо дома, в котором родилась. От него почти ничего не осталось, его разрушил снаряд. И до такой степени мне стало больно, страшно и пусто на душе - как будто бы и не жили совсем: ни я, ни мои родители.

Муж тяжело болеет, у него гипертония, сердце. Пенсия маленькая, почти все уходит на таблетки. Едим сразу после пенсии еще более-менее, а в конце - что осталось: кашку, супчик без мяса. Донашиваем то, что есть. Полгода назад мы получали от благотворительного фонда помощь на покупку дров. Спасибо, это было наше спасение, теперь нам хоть немножко тепло. 

Мечтаю, чтобы война закончилась, и вернулось то время, когда выйдешь на улицу - и все тебя радует, а то сейчас уже давно не радует ничего.