Історію подано мовою оригіналу

Елена пережила в Мариуполе несколько смертельно опасных моментов. Не менее опасными оказались встречи с оккупантами во время эвакуации

Я музыкальный руководитель, играю на трёх инструментах: баяне, гитаре, фортепиано. Мы с мужем прожили 25 лет в браке, не имели деток. У нас было все, шикарный дом с березками, розами. Мой муж был хорошим хозяином, он был пастор церкви на левом берегу Мариуполя, его многие знали. У нас была очень хорошая церковь, при ней - сиротский дом, который сейчас во Львове. Но к себе мы взяли детей отдельно – мальчика и девочку. Мы их так любим, а они нас. 

Все было замечательно: ходили на море, учились заново жить с детками. Они очень трудолюбивые. Мы вместе садили лук и огурчики, ходили на музыку, учились в гимназии. Жили полноценной красивой жизнью, и никто не думал, что придет такое горе на нашу землю. 

В 2020 году умер мой муж. Он получил две травмы на заводе, одна из них была более серьезная. Пошли тромбы, и он в один день умер. Для меня это была трагедия. Он был очень любящий человек, очень добрый и светлый. У меня была образованная семья. У нас была двухэтажная дача между Волновахой и Мариуполем, и в одно мгновение все забрали. Я вышла на улицу с одной сумочкой. 

Приехала моя подруга на машине и сказала: «Быстренько одевайтесь, они уже на левом берегу». Мы оделись, вышли с одной сумкой и теплыми вещами и поехали к ним на правый берег. Через неделю не стало ни света, ни газа. Мы топили снег, и пили эту воду. У нас там был колодец, но с того берега начали по нам стрелять «Градами». 

Это не война - это геноцид народа.  Просто летят «Грады» по людям. Это было очень страшно. Дети крепились. После смерти отца плакал полугодовалый Даниэль. 

Дети все время успокаивали меня, потому что сердце выскакивало из груди. Так мы жили без воды, умывались капелькой воды или чем-то растопленным. У хозяйки этого дома был мешок муки, и мы по кусочку пышечки пекли. Не было чая. Мы клали в водичку варенье, пили по полчашечки и все время молились. 

Однажды мы с другими людьми стояли у колодца, и вдруг «Грады» полетели потоком. Только мы отошли от забора, как туда прилетел снаряд. Просто чудом уцелели. 

Нельзя было детям выйти на пять минут покататься на качельке, или просто выйти подышать, потому что самолеты летали круглосуточно. Я зашла в дом, а Даниэль остался на качельке. Смотрю - летит то ли ракета, то ли бомба – и соседнего дома трехэтажного уже нет.

Я вылетаю на улицу, а все камни, которые разлетелись, уже во дворе. Даниэля нету, а все в кирпичах. Я кричу: «Сынок, ты где?!» - Тишина. Зову-зову – тишина. 

А он додумался спрыгнуть с качели раньше этого всего и спрятался за металлический душ. Через десять минут я его дозвалась, а он описался и обкакался от страха. Кричит: «Мамочка, я тут!» И только я его завела в коридор - ракета падает в гараж, а там был приготовленный бензин, всё это начинает взрываться за метр-полтора от дома. Если бы не прибежал сосед с огнетушителем, мы бы все сгорели. 

От этого попадания я получила контузию. А я музыкант, как мне без слуха? Я так кричала, потом от бессилия упала, потом меня заволокли на кровать. Это был ужас. 

Мы выехали 20 марта без «зеленых коридоров». Думали выбраться из ада полями. Говорили нам: только не отстаньте от колонны! Отстанете – вас убьют. Приехали в Мангуш, и нам церковь дала целое ведро картошки с тушенкой. Мы дома не ели почти ничего, потому что нечего было. А тут наконец-то покушали и попили чаю. Нам дали помыться, полотенца чистенькие, постель. 

Россияне в Мангуше были. Хозяева сказали, чтоб мы не включали свет, быстро помылись и ложились отдыхать, потому что комендантский час. Я взяла полотенце и хотела идти. А из глубины коридора идет на меня бурят с оружием и говорит: «Ты че лыбишся? Я тебя сейчас убью, и мне ничего не будет. Ты поняла?» 

Дети вышли. Я им говорю: «Идите в комнату». А они мне: «Мы тебя не оставим - тебя сейчас убьют, а мы куда?» Мы только чуть-чуть успокоились, а тут - такое. 

Там еще люди пришли, и этот бурят переключился на них: начал у них проверять телефоны, паспорта. Как он бил этого мужчину прикладом по лицу… повыбивал зубы, забрал телефон и паспорт. Жена стала на колени, просила: «Не убивайте его, у нас семеро детей». А он просто издевался. Потом сказал нам всем: «Ложитесь спать, а утром я с вами разберусь».

Нам было очень страшно. Сердце мое так скакало, что я думала - грудная клетка сейчас разорвется. Никто не спал, естественно. Утром мы встали и поехали дальше на Запорожье. Проехали десять блокпостов, где рашисты стояли с оружием. 

В одном месте нас остановила какая-то бригада вооруженных людей. Возле них стояли пять машин обугленных, которые они взорвали, в машинах были люди сгоревшие. Они нам говорят: «Кто-то пикнет – и с вами будет тоже самое». Мы были в теплых носках и в тапках комнатных. Мое белое пальто было черное от гари. 

В Запорожье нас я упала на землю, плакала и целовала землю свою. Мы там помылись, поели, переночевали и каждый поехал, кто куда. Я поехала к родственникам, а через три месяца приехала домой. Больше никогда не уеду со своей земли. Наши люди - самые добрые, светлые и самые дорогие на земле, потому что они умеют любить. 

Друзья в Киеве мне предоставили однокомнатную квартиру новую, оформили ВПО. А мой дом буряты обокрали, сам дом перекосился и отсырел. Дети мои пошли в школу в Запорожье, я себе купила тут гитару. Я тут уже пою и играю, баян нашла -  всем людям дух поднимаю.