Історію подано мовою оригіналу

Виктория с семьей выехала из Авдеевки под обстрелами, и жалеет только о том, что не покинула город еще в 2014 году, когда ее психика не так сильно пострадала

Мне 47 лет. Все время в Авдеевке жила, работала на заводе ЖБК. Теперь там все разбомбили. Мы с 2014 года никуда не выезжали, а теперь уже пришлось, потому что наш дом разбомбили.

Сначала прилетело к соседу, потом - в училище, а мы там в погребе прятались с соседями. А потом уже к нам в дом прилетело, и мы выехали. 

Нас вывозил волонтер Влад, который всех в Авдеевке эвакуирует до сих пор. Я не знаю, как он вообще ездит. Под обстрелами на свой страх и риск выезжали. Дорога вся простреливается. Страшно было, конечно. 

С одной сумкой выехала: без вещей, с одними документами. Только кошек взяла. Нас встретили знакомые, которые раньше выехали и нас приютили. Потом уже мы себе нашли дом. Подрабатывали летом, потому что в селе сильно работы нет. Так и живем бомжами - без дома, без ничего. Теперь его никогда не купишь и неизвестно, что дальше будет. Держимся. 

Зажигательные бомбы кидали по улицам. Там уже почти и людей не было. Пожарных не пустили, а в самой Авдеевке тогда уже никаких служб не было. Сами люди тушили огонь: бегали к соседям в открытые ворота, воду брали в бочках с дождевой водой – ею и тушили. 

Только мы потушили дом с соседом, а на следующий день к нему прилетело и его убило во дворе вместе с собачкой. На следующий день второго соседа убило. 

Мы сейчас в Днепропетровской области находимся. Надежда есть, что вернемся, отстроимся. Это я так думаю, а там - как получится. Самое главное, чтоб земля была. 

Когда соседа во дворе убило, жена кричала, а мы не могли выйти, потому что обстрел шел. Мы не могли даже выйти помочь. Слава Богу, ее не убило, только осколками поранило. Посекло стеклами лицо, руки. 

Сейчас у меня от любого звука душа в пятки уходит, сердце стучит. Я не могу объяснить это состояние, оно уже не отойдет никогда. 

Моя дочка под обстрел попала. Она в БУМЕ работала – туда был прилет. Слава Богу, дочка живая осталась. Это был ее второй день рождения. Она тоже пугается любого шороха, любого звука. Это уже психика травмированная полностью, навсегда. Она еще с 2014 года волонтерила, бегала на дальние улицы к бабушкам и дедушкам. Ей тогда 17 лет было, я еще тогда за нее боялась. А  после этого прилета она уже не выходила из погреба, я не могла ее вытащить на улицу. 

Я не сплю ночами, всего по полтора часа в сутки сплю. Жалею, что мы в 2014 не выехали. Тогда бы не было вот этой травмы. Мы думали, что все наладится, а получилось, как получилось. 

Хочется, чтоб война закончилась быстрее. У меня много знакомых сейчас под Авдеевкой, в Бахмуте были. Ребятам тяжело. Мы донатим то на одно, то на другое - воевать нечем. На кладбище смотрю: все флагами устелено. Надежды уже нет, состояние уже депрессивное. Кажется, что это никогда не закончится, что я умру в этой войне и не увижу мира. Просто депрессия. Мы общаемся с людьми из Авдеевки и видим, что мы отличаемся от людей, которые не видели войну. Крепимся, молимся, а что нам еще остается?