"Мы пытались закрыть окна и проемы коврами, но от авиаудара их срывало"

Історія подана мовою оригіналy

История эвакуации из Мариуполя.

В первый день войны, 24 февраля 2022 года, российские ракеты уничтожили систему ПВО в Мариуполе. Я об этом узнал утром из эфира телевидения. В этот же день на Восточном, как и в январе 2015-го, произошли обстрелы гражданских домов.

Наши знакомые уже с первых дней войны остались без жилья, однако наша семья еще до конца не могла осознать, что нас ждет впереди.

Приблизительно 28 февраля в доме исчезли электроэнергия и вода. Первого марта подача электроэнергии возобновилась на несколько часов, однако после этого снова исчезла и уже не возобновлялась до тех пор, пока мы не уехали.

Приблизительно 6 марта в доме пропал газ, и проживать в нем стало фактически невозможно, поскольку нельзя было даже приготовить еду.

С первых чисел марта в нашем районе уже постоянно велись боевые действия. В частности, по школе № 67 был нанесен ракетный удар, от взрывной волны которого вылетели окна в соседних домах, в том числе на втором этаже нашего дома. По всему двору нашего и соседних домов валялись осколки от боеприпасов.

Девятого марта около 22:00 через окно балкона в нашу квартиру влетел осколок, в результате чего была повреждена гостиная.

Десятого марта мы убирали квартиру и около 11:00 услышали звук самолета. Далее последовал удар авиабомбы, попавшей в соседний дом на улице Грушевского, 14. От авиаудара в нашем подъезде выбило все окна вместе с рамами, а также входную дверь многих квартир, в том числе и нашей. Всю квартиру завалило кусками бетона, стекла, дерева, а также пылью.

Также от авиаудара в нашей квартире вырвало все окна вместе с рамами. Полдня мы не могли покинуть дом из-за интенсивных обстрелов. Потом отправились в частный дом на 17 ЖМР Мариуполя, в переулок Докучаева. Ночь с 10 на 11 марта прошла относительно спокойно.

Уже 12 марта около трех часов ночи вблизи дома также раздался мощный взрыв от авиабомбы. От этого взрыва в доме упал потолок и остались только стропила и перекрытие крыши. Все в доме было завалено штукатуркой и осколками шлакоблоков.

Мы старательно убирались в доме, пытались закрыть окна досками и с 12 на 13 марта ночевали на полу. Ночь была неспокойная, постоянно слышались активные обстрелы. 13 марта утром на соседний дом была сброшена авиабомба, в результате взрыва которой загорелось несколько других домов.

В наш дом от этого удара и взрывной волны залетели куски земли, а также осколки. В этот же день мы снова пытались закрыть окна и проемы коврами, однако от следующего авиаудара их срывало. Выйдя на улицу около 17.00, мы увидели обгоревшие тела погибших.

В этот день мы пошли в укрытие рядом с волонтерским центром «Халабуда», где мариупольцев кормили и обеспечивали всем необходимым из подготовленных складов, здесь работали электрогенераторы.

Уже 19 марта упала авиабомба на склад волонтерского центра, вход в центр был поврежден.

На следующий день русские военные начали базироваться в «Халабуде», и я впервые был проверен оккупантами на наличие татуировок, фотографий в мобильном телефоне, записей в военном билете.

Здесь мы проживали до 23 марта, а дальше оставаться там было страшно, нужно было перейти в более безопасное место.

Утром 23 марта наша семья собралась и ушла вместе с другой семьей – соседями по укрытию – пешком в сторону Запорожского шоссе. Поскольку эта часть города была оккупирована, там было много представителей оккупационных войск, которые нас останавливали и осматривали тела на наличие татуировок, проверяли документы.

Особенно больно было проходить у разбитых наголову корпусов психолого-педагогического факультета, факультета филологии и массовых коммуникаций Мариупольского государственного университета, в котором я работаю уже 15 лет.

Дойдя до заправки на Запорожском шоссе, 53, мы сели в автобус, который вез мариупольцев в пгт Никольское, подконтрольное россиянам и представителям так называемой «ДНР». В Никольском нас, как и всех других мариупольцев, поселили в здании школы № 2, где мы и переночевали, сидя на стульях.

В течение трех дней мы искали транспорт, чтобы проехать в Бердянск и затем в Запорожье через «зеленый коридор». 24 марта в школу Никольского приехали представители так называемой «ДНР» и соврали мариупольцам, что выезжать в сторону Бердянска опасно и нужно ехать в Новоазовск, а дальше в Донецк или в города России.

Те мужчины, кто зарегистрировался на эвакуационные автобусы в направлении Новоазовска, прошли процедуру фильтрации с проверкой документов и снятием отпечатков пальцев.

Уже 25 марта начались задержания волонтеров, организовавших выезд людей в Бердянск. Люди начали протестовать и защищать задержанных, однако им начали угрожать, что задержат всех.

После этого удалось найти водителя, который не побоялся и помог нам уехать в Бердянск. Ехали мы по объездным дорогам и уже перед Бердянском нас остановили на блокпосте в районе села Азовское. На блокпостах находилось несколько вооруженных автоматами людей.

Пожилых мужчин и женщин они не проверяли. Меня и другого молодого человека вывели из микроавтобуса, заставили оголить части тела для проверки наличия татуировок, а также синяков от приклада автомата. Также эти люди вывернули все наши вещи из сумок и все придирчиво пересмотрели, проверили мой телефон на фотографии разрушенного жилья или блокпостов.

После этого нас еще несколько раз останавливали военные, снова проверяли документы, вещи и мобильные телефоны. Особый акцент был сделан на проверке мобильного телефона, который хотели отобрать, однако по моей просьбе вернули.

Также здесь провели пропагандистскую беседу о том, что нам нужно ехать в РФ, где жизнь вроде лучше и будто там будем получать гораздо больше денег, чем в Украине.

25 марта мы приехали в Бердянск, где почувствовали себя в более безопасных условиях, ведь здесь не было слышно обстрелов, работала мобильная связь, было электричество, водоснабжение.

На следующий день зарегистрировались в бесплатном общежитии на улице Кирова и записались на автобус в Запорожье. В этот же день пропала мобильная связь, и мы не знали, куда приедут эвакуационные автобусы.

29 марта мы нашли человека, отвезшего нас на трассу Р37 в село Азовское, где мы присоединились к людям, которые ждали эвакуационных автобусов в Запорожье и формировали списки.

Целый день мы ждали там, но автобусы так и не приехали.

Вечером мы попросились переночевать на ближайшую автозаправку, а утром снова вышли на трассу, однако так и не нашли транспорта для эвакуации и ночевали на той же автозаправке.

31 марта мы ждали снова целый день и вечером снова вернулись на АЗС, однако случайно увидели автобусы, которые оказались эвакуационными. Собрав вещи, мы пошли в очередь и ждали посадки. Сев в автобус, мы отправились в село Дмитровка, где и переночевали в автобусе. Утром 1 апреля вернулись снова в село Азовское, чтобы забрать людей, ожидавших там эвакуацию, и в полдень отправились в сторону Запорожья.

По всему пути следования нас проверяли на блокпостах – телефоны, тело на наличие татуировок. На предпоследнем блокпосту у многих людей забрали мобильные телефоны.

В селе Васильевка мы видели, что российские военные не пропускали людей на собственном автотранспорте, которые пытались выехать в Запорожье.

В Запорожье нас высадили у ТЦ «Эпицентр», нас проверила полиция, и после этого нас поселили в детский сад на улице Корищенко, где мы переночевали.

На следующий день мы сели на автобус Запорожье – Львов, приехали и заново начали привыкать к жизни, какой она была в Мариуполе до объявления этой неспровоцированной войны.

То бесчеловечное отношение оккупантов к украинцам и, в частности мариупольцам, которое мы почувствовали на себе, а также риторика российских СМИ о том, что мирные жители и гражданские объекты не атакуются, очень громко свидетельствует о том, что мы для агрессора не являемся людьми, наши жизни для них не имеют ценности, мы для них враги, от которых надо зачистить территорию.

Изложенная в тексте хронология событий не является чем-то необычным для каждого из мариупольцев сегодня. Каждый из жителей нашего города имеет свою историю, у многих она не имела такого положительного финала с эвакуацией в безопасное место. Многие семьи потеряли близких. Многие до сих пор вынуждены оставаться в условиях концлагеря в Мариуполе и чем дальше, тем труднее им выбраться на подконтрольные территории.