Історія подана мовою оригіналy

Лариса с семьей выехала из Краматорского района, когда жить под взрывами больше не осталось моральных сил. Но она не считает, что ей тяжело, потому что ее родные пережили намного более сложные события.

До войны мы жили, ходили на работу. Сейчас работы нет, да и жить дома не можем из-за бомбежек. Организация, где я работала, разбита.

Мы выехали. Дом есть, но сама обстановка не дает возможности там жить - к нам попадали в огород снаряды. Мы из Славянского района (ныне Краматорского), из Карповки.

24 февраля все пришли на работу и начали делиться новостями. Нас в первый день особо не бомбили, обстреливали соседний Краматорск, потому что там аэродром. У нас было более-менее спокойно, хотя грохот мы слышали где-то в 30 километрах от нас. У людей была паника: куда бежать, что делать? Мы еще ходили на работу под бомбежками в марте и апреле. А потом уже нервы сдали, и мы эвакуировались в конце мая в Днепропетровскую область. Забрали с собой свекровь. Она инвалид третьей группы, глухая. Человеку 80 лет, она вообще не понимает, для чего мы ее вывезли. В войну родиться и в войну закачивать свою жизнь – это ужасно.

Самым сложным было принять решение уехать. Мы жили дома, пока позволяла психика.

Мы пережили 2014 год, не выезжали. А тут однажды сидели на работе, а рядом бахнуло так, что у нас даже окна повылетали.

Мы ходили на работу, несмотря ни на что, но однажды как-то подумалось: я из дому выйду, а вернусь ли потом домой? И мы покинули свой дом и уехали в неизвестность.

У нас есть старенькая машина, мы положили вещи, какие собрали, и выехали. Очень сложно было уговорить свекровь бросить хозяйство – коз, кур. У нас было три козы. Кошек с собой взяли, собак соседям отдали, но люди думали, что месяца два-три покормят – и все, а оно вон как вышло. Мы полностью посадили огород, и потом это все пришлось бросать.

Возле нашего дома были прилеты. Где-то, например, треснуло окно, но наш дом целый. Только жить мы в нем больше не можем. Хотя вокруг прилетает, в нашем селе некоторые люди не решаются уехать и остаются жить дома.

Гуманитарной катастрофы у нас не было, к счастью. Хотя встречаются люди, которым действительно тяжело. Среди моих знакомых были такие. У нас все как-то проще сложилось. Мы приехали, нас поселили совершенно чужие люди бесплатно. Много нам помогали с едой. К тому же мы гуманитарную помощь получаем.

Я думаю, год еще нам где-то скитаться - не меньше. Не знаю, почему-то у меня такое чувство. Нет ощущения, что мы вернемся домой скоро.

Война очень серьезно изменила нашу жизнь. Я не вижу детей, внуков, мы остались в чужом краю, без работы. Я после 2014 года еле-еле пришла в себя, а теперь все повторяется. Сижу и думаю: за что это нам, зачем? Страдают самые обычные люди. И ведь мой вариант совсем не худший - у меня еще есть дом, куда можно вернуться. А у людей просто черный дым вместо дома. Моя бабушка, которой 94 года, выехала из Бахмутского района, село Берестовое. А теперь этого села просто нет. Я даже не знаю, как им это пережить и что делать. У меня таких родственников много, все оттуда: двоюродные сестры, братья, тети, дяди, которые остались без рук, без ног, еще и без жилья в один момент. Это тяжело.