Історія подана мовою оригіналy

Вероника Сергеевна, ее муж и дочь во второй раз стали переселенцами. Еще в четырнадцатом году лишились жилья и выехали из Донецка. А во время полномасштабного вторжения трижды пытались выбраться из оккупированного Мариуполя 

Мне 35 лет. У меня есть муж и ребенок. Мы жили в Донецке. В 2014 году нашему ребенку был год и восемь месяцев. Мы попали под обстрел и лишились своей квартиры. Выехали в Мариуполь. Спустя сутки после приезда у дочери случился нервный срыв, потому что она не принимала чужую квартиру, да и обстрелы были свежи в памяти. Я легла с ней на неделю в детское соматическое отделение. К нам относились там очень уважительно, предлагали остаться еще на пару недель, потому что у нас не было тогда жилья в Мариуполе. Огромное спасибо врачам за то, что вылечили нашего ребенка. Пока мы лежали в больнице, муж арендовал жилье. Так мы остались в Мариуполе. Родители жили в оккупированном Донецке. 

До 24 февраля 2022 года мы жили прекрасно. Дочь пошла в первый класс. Мы с супругом работали. Я была школьным педагогом-психологом. Когда мы узнали о полномасштабном вторжении россиян, решили остаться в городе. 

Появились российские самолеты, которые скидывали бомбы. Город содрогался. Первого марта пропал свет. Не было воды и отопления. В квартире температура упала до восьми градусов тепла. На улице был мороз. Мы очень мерзли. Готовили кушать на костре, который разводили прямо в подъезде, так как на улице шла стрельба. Было очень страшно отпускать мужа за водой. 

Так мы прожили больше месяца. У нас закончились продукты. Магазины не работали. Не оставалось ни лекарств, ни корма для животных, которых было очень много. Мамочки, которые рожали детей в подвале, бегали со слезами на глазах в поисках детского питания, потому что молоко перегорело от стресса. Это было ужасно. 

Мы трижды пробовали выехать, но оккупанты не выпускали нас из города. Получилось выбраться тридцатого марта. Сейчас живем в Запорожье. Остановились здесь, потому что это был первый украинский город на нашем пути. Потом мужу предложили работу, поэтому не стали ехать дальше. 

Мы не встречались лицом к лицу с российскими военными, но почувствовали их жестокость на себе. Они постоянно стреляли и не давали нам возможности выйти из дома, эвакуироваться из Мариуполя, чтобы спасти наших детей. Фактически держали нас в заложниках.

Наших жителей насильно вывозили в города России, хотя многие хотели ехать только в Украину, но их не пускали. Происходил настоящий геноцид.

За то время, что мы провели в оккупированном Мариуполе меня тронула человечность окружающих. Люди, у которых оставались запасы воды и еды, делились с теми, кто в них нуждался. Некоторые отдавали последнее. Мы сдружились с соседями, с которыми до войны лишь здоровались. 

Мы с супругом во второй раз потеряли работу, жилье и все, что с нуля нажили за эти восемь лет. Дочь потеряла друзей, школу, свои любимые вещи. Ей сложно адаптироваться к новым реалиям. Муж до сих пор шокирован тем, что все потеряно. Я даже не знаю, поднимемся ли мы на тот уровень достатка, в котором жили до войны.

Жизнь полностью обнулилась. Ценности поменялись. Мы стали более душевными, сплоченными. Я прохожу тренинги. Хочу выйти на работу и помогать детям и взрослым справляться с трудностями, с которыми они столкнулись во время войны. Я овладела разными техниками, приемами и упражнениями для помощи. Могу помочь себе и своему ребенку, но хочу помогать и другим людям. Ведь я сама прошла подобное, поэтому знаю, как иногда хочется получить конкретные практические советы.

Мне кажется, что война может затянуться, потому что россия не хочет идти на уступки. Свое будущее вижу в украинском Донецке. Я очень верю в то, что ВСУ отобьют наши территории – и все будет как прежде.