Історія подана мовою оригіналy
Наталья Владимировна, чтобы выжить в оккупации, выбрала тактику нейтралитета и предпочитала договариваться с рашистами
Я из Николаевской области, город Снигиревка - граница между Херсонской и Николаевской области. Какая тут была жизнь тихая спокойная, жили себе. Очень сильно ждали внуков. Родилась внучка. Мы были очень счастливы. Потом, когда началась война, дети уехали в Хмельницкий.
Мы с дедом постоянно тут, никуда не выезжали. Единственное - два раза во время оккупации мне удалось выехать в Херсон к своей сестре. У меня насобиралась куча стирки - наверное, мешка три четыре грязного белья - потому что не было ни света, ни воды. Девять месяцев у нас не было ни света, ни воды, ни работы, ни денег, ни связи, ни интернета. Сидели под круглосуточным обстрелами.
Вырвалась я только потому, что там молодые ребята ездили, когда еще Антоновский мост был целый. Они на той стороне Днепра закупали продукты, фрукты, и привозили сюда к нам. Вот я к ним и прилепилась, довезли меня. У сестры был свет и вода. Я там сидела, наверное, неделю, пока вещи перестирала, и обратно меня забрали тоже. Ездили в обход за сто километров, чтоб стираться, купаться. А так - постоянно сидели тут.
У нас между 4 и 5 этажом чуть-чуть могли поймать Интернет. Когда местные наши жители об этом узнали, люди начали приходить потихоньку - в день, наверное, с полсотни человек. Двери в подъезд не закрывали. Из-за этого были какие-то непонятные облавы.
Россияне изымали телефоны, смотрели, проверяли. Мы никак не могли понять, что происходит. Может быть, ловили каких-то корректировщиков - не знаю. Потом пришли еще ребята - сделали обыски и допросы, взламывали двери в тех квартирах, где жильцы не жили. Если были ключи от квартиры, то мы открывали. Они заходили, смотрели. А если не было ключей, то просто дверь взламывали. Что они там искали, я не знаю. Мы говорили, что там нет людей, - они выехали, эвакуировались. Ну, оккупанты могли просто зайти и жить.
Кушать варили на улице - построили печку. Из всего дома на 30 квартир осталась всего шесть человек, остальные выехали. Собирались у нас утром – на так называемую планерку. Выходили в 07:00, и я делала перекличку: все ли живы и здоровы.
У нас были две бабушки-пенсионерки и один инвалид, без правой руки - приходилось ему и воду таскать, и какую то где-то еду добывать. Я бабушкам измеряла давление. В подвале мы устроили себе бомбоубежище, построили печку, а дрова добывали в посадке.
Приятно, что те люди, которые тут остались, сплотились люди до такой степени, что мы стали как одна семья. Друг другу помогали, и воду носили.
Тут на Пасху был сильный прилет - десяток ракет накрыли Снигиревку. У нас опять повылетали стекла в подъезде, и у детей тоже. Дети очень испугались. Тут нас накрыло конкретно. И пункт, где мы получали гуманитарку, разбит полностью, его нет. Вот уже звонят бабушки: «Куда пойдем получать гуманитарку?» Я узнала, уже созваниваемся, собираемся кучкой и будем идти. Я буду бабушек сопровождать, чтобы все получили хлеб и то, что там будут давать.
Я - не за тех и не за этих. Я вообще против войны. Не хочу, чтобы кто-то воевал. Война - это плохо. Это страх, ужас, смерть, горе. Надо как-то договариваться. Я не знаю, как. Когда смотришь на оккупантов – страшно. Но чтобы хотя бы выжить или хотя бы добраться до воды, мы старались как-то с ними договариваться. Документы всегда при нас были.
