Історія подана мовою оригіналy

Татьяна Федоровна заботилась о маленьких внучках в мариупольском подвале, видела смерть людей, помогала, чем могла, делала перевязки. Люди выжили благодаря сплоченности и взаимопомощи

Мне 68 лет, я по специальности - врач акушер-гинеколог. До последнего работала в Мариуполе, даже участвовала в эвакуации своих последних пациентов. 

24 февраля я была на работе. Водитель меня привез, как всегда, в перинатальний центр. Там уже стояли военные и говорили, чтоб мы возвращались. А я уже слышала взрывы.  Потом я увидела, как горела пожарная часть. Мы проехали быстро в роддом, нас собрал главный врач и рассказал, что началась полномасштабная война. 

На следующий день я вышла на дежурство единственная. А потом начали эвакуировать наших пациентов.  

Мой сын работал в Метинвесте инженером-энергетиком, а дочь – экономистом в Зеленстрое. У меня трое внуков, муж - инвалид второй группы. Раньше был начальником цеха, потом попал в аварию. Я работала до последнего, даже на пенсии. В принципе, врачи не уходят на пенсию рано - мы работаем, пока мы нужны пациентам. У нас же база интернатуры была, мы интернов обучали. Сейчас только вспоминаю, как мы жили хорошо. 

Мы переехали в центр города и увидели, как пылают дома, как сбрасывают бомбы. Я хорошо помню наших защитников - этих мальчиков на танках, которые отстреливались и приезжали к нам с дрожащими руками. Мы им там давали кофе, чай.

Тогда я поняла весь этот ужас войны: такие молодые ребята уже чувствовали, что они оттуда не выйдут, но дальше свою работу выполняли, отстреливались. Это был просто ужас. 

Когда мы спустились в подвалы, нашим внучкам-двойняшкам по полтора года было. Не было воды. Мой сын доставал эту воду, мы ее кипятили. Было страшно и очень холодно – всего +5 в подвале. Но, кстати, никто из нас не заболел. Все выжили, потому что люди настолько были дружны - всем находили пищу. У каждого в доме были какие-то запасы, но приготовить было невозможно: в Мариуполе очень быстро отключили свет, потом - газ, отопление. Мы могли только на улице готовить. А когда уже начали попадать близко, все делалось на крыльце. 

Мужчина из нашего дома пошел проведать отца в другой дом, и его ранило. Он дополз к нам. Мы оказали ему помощь – я, как медицинский работник, перевязала его, и ребята наши на танке его отвезли в больницу, то есть не дали ему погибнуть. 

Еще я видела, как человек пошел оказать помощь другому, и сам попал под обстрел и погиб. Эти случаи в меня просто врезались. Помню, как маленькие дети в нашем подвале, замазуристые, в этой пыли грязи, плачут, потому что условия были ужасные, а женщина-воспитатель какого-то детсада им что-то показывала, делала им какие-то снежинки из салфеток, и они сидели, смеялись. Это все запечатлелось на всю мою жизнь. Это было ужасное время, но все мы выжили. 

Сын поменял простреленные колеса на машине, и 17 марта мы поехали под обстрелами. В нашу машину осколки попали, но нас самих Бог миловал.  20 числа мы были в Запорожье. 

Сын работает - его взяли в Метинвест мастером. Запорожцы для переселенцев все делают, они есть очень дружные. Мы тут помощь получаем. Правда, сложно оплачивать две квартиры, но сын работает и может обеспечить свою семью. А мы с мужем – пенсионеры. В апреле, на Пасху, был выделен коридор, и сестра выехала сюда и вывезла 90-летнюю маму. Теперь вся наша семья тут. 

Естественно, постоянные стрессы эти в Запорожье, тоже были случаи прилетов. Есть переживания за домом - чтобы не разрушили все, что там было у нас. Конечно, хотим вернуться в Мариуполь. 

Тут мы получаем помощь ВПО, это хоть как-то дает возможность нам жить. А наши родственники, которые там остались, очень бедствуют. Им даже гуманитарку дают только людям после 65 лет, и детям маленьким. Работы нету, завалы они должны разбирать. 

Видя, как наша армия освобождает Харьковское направление, мы надеемся, что война закончится и мы вернемся. Пусть Мариуполь разрушен, зато мы знаем, что это наш город. Мы еще можем помочь, и думаю, нас тоже не оставят. Человеку плохо без дома. У нас неимоверная тоска по дому, мы хотим домой. Мы ждем победы. Я думаю, что она будет весной.