«Я видела, как по нам стреляли танки»

У меня на участке упала мина рядом с теплицей. Осколки летели до самого дома. Я видела своими глазами, как это падало. Дочь на тот момент уезжала в Славянск, училась в университете.

Тут внук у меня родился. И начались здесь в апреле какие-то действия. Дочка вынуждена была уехать к нам в Авдеевку. А потом, когда в Авдеевке началось, я её отправляла с малышом, с младенцем месячным, в Киев к старшей дочери. Потом позвонили из университета, нужно было защищаться.

Она с малышом возвратилась сюда, и уже в Авдеевку ей невозможно было попасть – железная дорога была разбита, и вообще были боевые действия сильные. Она осталась в Славянске, и мы приехали к ней. Все вместе теперь тут.

Поселились в общежитии, потому что дочь училась при университете. Это был самый простой вариант – приехать и обратиться к руководству университета. Они пошли нам навстречу, выделили эту комнату.

Всё осталось там, в Авдеевке. Мы детские вещи, какие смогли, вывезли, и всё. Никто из нас не думал, что мы будем жить такой жизнью. Проще значительно даже в разрушенные дома вернуться. Это же совсем другое дело, нежели ехать куда-то, искать и обустраиваться в другом, совершенно чужом тебе месте, и начать всё сначала. Там хоть с крыши и со стен можно начинать.

У меня был сад превосходный. Сказка-сад. Всё было, начиная от персиков. Я садила для внуков. Мечтала, что они будут приезжать на лето. Начинать проще там, где у тебя хоть что-то осталось и где твоя земля.

Вы знаете, я всё время о нем думаю. О саде своем и об огороде. Дом не снится. А вот сад… Когда у меня свободные мозги от всех проблем текущих, я все время думаю о нем. Внука спать укладываю – вспоминаю свои деревья. Думаю, хоть бы дождливое лето было, чтобы они не высохли. Потому что у меня есть надежда туда возвратиться. Когда делаешь что-то с любовью, с ним очень тяжело расставаться.

Я видела, как по нам стреляли танки. Перед мостом, который на окружную, у нас есть Бессонов лес. Я видела, как туда заезжали танки. Мы на пригорке жили. Я вдаль хорошо вижу. Видела – техника, я не видела, что танки, но потом поняла, по снарядам.

В конце моего сада есть поселок дачный. И несколько дач стоит на моей земле, бабушка моя подарила эту землю людям. Они построились.

И упал один снаряд в дачный дом. Второй полетел дальше, через несколько домов в огороде упал. Я стояла. Потом что-то меня толкнуло. Я побежала и только в подвал заскочила – чувствую, над нами летит.

Я говорю: «Маша, на нас падает». Он нас перелетел. За домом дорога, он перелетел и в дом, чуть-чуть по диагонали от моего дома упал. А было чувство, что он падает на нас. После того у меня была только мысль, как бы уехать, тем более со мной был ребёнок.

Когда были ночные бомбардировки, я не спала. Больше месяца я вообще не спала. Молилась в подвале. Вслух молилась. А дочка закрывалась с головой одеялом, брала кота под одеяло в подвале и спала.

Иногда чувствуешь, что летит далеко, над тобой высоко, и длительный полет. А иногда кажется, что именно на тебя падать будет. Я ее будила, чтоб мы были ближе к двери, под стенкой. Вот так стояли. Она училась в Авдеевке в школе, но в 2014 году занятия так и не начались.

Выехать нам было невозможно оттуда, транспорт никакой не ходил, только такси. Но при первой возможности мы уехали. Поначалу, конечно, надеялись, что закончится. Цеплялись за какую-то надежду.

Народ жалко. Людей жалко, погибших деток жалко, молодёжь погибшую жалко. Может быть, это самые лучшие люди, самые лучшие умы были? Стариков жалко, которые от безысходности жить не хотят. Вот бабушка тут сегодня говорила: «Я хочу умереть». Она из Дебальцево. «Я, – говорит, – старая уже, но я не хочу жить вот так, как живём мы, и как живут все сейчас. Я не хочу знать, что идет война».

Мне хотелось бы, чтобы вся семья была дома. Именно дома, не искать нам дом, а именно дома. А дальше... Руки есть, голова есть, думать будем, что делать. Работать будем. Вынужденно так сложилось. Мы этого не хотели. Все бы было у нас по-другому, если б не война.