Я родилась прямо в Широкино. И 83 года там прожила. Как же хочется домой! Трудно жить на квартире.

У нас село – красота одна была. Шесть-семь детских лагерей. Турбаза «Золотой берег». Приезжали родители с детьми.

Я окончила школу бухгалтеров. Мне присвоили звание старшего бухгалтера сельпо, торговый работник. Окончила, а в бухгалтерии места не было. И меня послали подменять в соседнее село четыре месяца заведующую магазином.

Затем в нашем селе в сельмаг меня поставили продавцом. Я вела всю бухгалтерию. Председатель заметил и говорит: «Так, Александра, принимай склад». Можете представить, такую махину принять! Я в слезы, мне же хочется делать, на что я училась. Нет, принимай склад, и всё. Приняла тот склад.

Когда замуж выходила, так я со склада выйти не могла. Идти надо расписываться, без свидетелей, я и мой жених вдвоем пошли расписались – и я побежала на работу. Перед тем у невесты вечеринка должна быть. А я до последнего на работе, ни прически, ничего абсолютно… Такая свадьба у меня была. Дочь сейчас в Макеевке живет, замуж вышла. А сын – в Мариуполе.  

Сын Павлик, работал на «Азовстали». И как раз на работе был, как начали сильно стрелять. Не мог приехать меня забрать. Сразу будто тихонько начали, я в подвал не спускалась. Так сидела, молилась. «Отче наш» читаю, закончу, опять начинаю читать. Думаю: «Чем оно может закончиться? Серьезно это стреляют, будет еще страшнее то?» 

Она, бедненькая, попала к родственникам. А там бабушка Оля сама сидит. В подвал не спускается, тоже ноги больные. Пересидели.

Как перестали стрелять, Таня говорит: «Ну всё, бабушка Оля, буду я домой идти». Только вышла, как снова начали стрелять! Это всё у нее над головой! Она, бедная, так бежала домой.

А я, как начали сильно стрелять, спустилась в подвал. Она начала стучать во все двери, окна, а мне же в подвале ничего не слышно. Она побежала к соседям, они открыли. Она у них переночевала. 

Приходит утром – утром не стреляли, я дверь открыла, говорю: «Танечка, а чем ты так рано из Мариуполя приехала?». «Мама, я никуда не ездила». И стала рассказывать, как она съездила на день рождения.

У нас подвал под домом и выход в кухню. Откидная дверь прямо в кухне. Я думаю, если разрушится дом, то придавит ее и я не смогу вылезти оттуда. Поэтому я старалась, сколько могла терпеть и не спускаться в подвал. Сижу в углу сколько могу. А как уже терпения нет, когда стены дрожат, люстра, посуда – всё дрожит, то уже спускаюсь. И одна-одинешенька…

Потом приехал сосед. Начали стрелять сильно, а дверь у меня открыта. Я открываю – может, кто придет из соседей. Как начали стрелять, я думаю, что надо спускаться снова в подвал, я так не выдержу.

Иду закрывать дверь, а тут кто-то дергает ее обратно. Миша! Сосед. Приехал за мамой на машине. Говорит: «Тетя Шура, вы будете ехать?». Говорю: «Куда?». «А вы что, ничего не знаете? Уже никого по улице нет, вы и мама остались». Ну, куда же оставаться? Я говорю: «Конечно». «Ну, вам две минуты на сборы». 

Если бы он мне сразу сказал, я хотя бы одежду, что-нибудь взяла. У меня три пары сапог остались дома, а я в галошах поехала. Две овчарки у него, и он этих двух собак пока посадил в багажник, потом пока маму посадил, а потом только пришел, мне сказал.

За две минуты что я могла? И я ничего не взяла абсолютно. Миша привез домой к себе, а Павлик меня там ждал. И сын забрал к себе, а потом нашел мне домик.

Затем в Широкино фотографировали дома разбитые. Приехали, сказали: «Ваш дом пустой». Стены еще стояли, крыши уже не было. Летней кухни не было. Душ, сарай – всё разбито.