«Я понимала, что должна встать с дивана и пойти в никуда»

Переселенка Галина не забудет, как в ее родном городе началась война и как ей пришлось покинуть дом, уехав навстречу неизвестности. Сейчас она скитается по съемным квартирам и чувствует себя преданной.

В первый день войны, если таковым считать 25 мая, я находилась в Донецке. Здесь были украинские самолеты, которые летали над городом, наводили ужас. Это было над школой, которая находится в центре Донецка.

Я думала, что самолеты для красоты что-то выпускают, а это оказывается, у них такие зонтики. Они выпускали против того, чтобы в них попадали. Помню еще самолет на следующий день летал прямо очень низко над городом, прямо над нашим домом, это ужасно было. Люди в ужасе были, растеряны, не понимая, что это и за что.

Я хотела бы забыть, как мы вышли на улицу с детьми из группы продленного дня. Мы не понимали, как себя вести в таких ситуациях. Тогда еще никто не знал, надо было на улице оставаться или надо было в подвал идти прятаться. Дети ничего не понимали. Мы чуть-чуть понимали, но тоже не знали, как себя вести. Этого мне никогда не забыть.

Лежа на диване в своей квартире я понимала, что я сейчас должна встать и пойти вникуда – это было событие. Это не дай бог кому-то пережить. Ни собраться толком, ничего. Меня пригласили, мне было куда выехать. А остальные-то остались – и это было самое страшное.

Я оставила свою пенсионную карточку для тех, кто остался. Она потом пригодилась. А сами уехали буквально налегке. Никто же не думал, все будет так долго. До сих пор не рассосалось.

Я переехала в Сумскую область, но сначала - к подруге в россию. Пробыли мы месяц, пробыли два, а события никак не рассасываются. У меня был ребенок, которому нужно было закончить четвертый курс, элементарно закончить бакалаврат.

Нам пришлось выехать. Самое близкое место какое было – это Сумская область. Мы туда и выехали, потому что надо было учиться. В чем мы вышли, в том мы и приехали в эту Сумскую область. Вышли в летней одежде, в летней и вернулись туда. В россии нам по курточке дали. Можно так прямо сказать, что были босы.  

Насчет возвращаться – не знаю. Там  ничего не закончилось. Сейчас, если ты туда возвращаешься, то ты же заблокирован, ты не можешь выехать. Каким образом я могу вернуться, если через Украину я попасть туда не могу? Я не понимаю, когда все это закончится. Судя по тому, как идет ситуация – я не вижу решения этого конфликта в течение двадцати лет.

Нас проверяют постоянно. Мы вынуждены снимать квартиры. За эти деньги, которые мы на съем квартиры только заплатили, то переселенческие – это просто насмешка. За тысячу гривен сейчас и собачью конуру не снимешь. Практически люди выкинуты на улицу.

Понятно, о чем мы мечтаем – иметь свой угол, потому что мы жили на одной квартире и нас попросили, потому что там многие арендаторы могли платить больше. Мы жили на другой квартире – хозяева решили продать эту квартиру. Мы поменяли следующую квартиру, жили там – хозяйка решила сделать ремонт в этой квартире и переехать сама. Это все чужое жилье, ты не можешь сделать нормальный ремонт, купить какую-то мебель, потому что тебе ее потом надо кудо-то тащить. Ты знаешь, что в любой момент тебя могут попросить. Никакого жилья нигде никто не дает.

Но мы многому научились. Во-первых, научились не доверять средствам массовой информации. Нужно доверять только своим наблюдениям, делать свои выводы, а слушать, с любой стороны, какие-то рассказы – это не нужно, это корежит мозг человеку. Это тоже страшно, что многие люди принимают это все за чистую копейку. А научиться немного мыслить критически – это да, научились не доверять тому, что тебе будут рассказывать, а проверять.