«Я на мгновение начала понимать бомжей»

Это невозможно забыть. 22 января 2015 года я пришла с ночной смены, работаю в поссовете сторожем. Бах-бах было сильно громко. Мы сидели по подвалам, но нужно было дежурить. Я материально ответственное лицо, а здание нельзя было оставить. Зашла к подруге, она мне сделала укол, потому что у меня спина болит, ноги отказывали. И сейчас, слава Богу, еле их тягаю, благодаря подвалам они дали о себе знать.

Пришла домой. Отопление размерзлось, все холодно, включила свет (еще тогда был) и обогреватель. Но бахало сильно. А потом как началось, мама дорогая! Я себе выбрала, как учили военные, самый безопасный угол. Сажусь в угол, держу над головой стулку [стул]. И смех и грех, потом кому рассказываю. Но тогда была паника. И началось это все, не вспомнить ничего хорошего…

Был страх и паника. По прошествии времени уже можно сориентироваться, нас и врачи, и психологи подготовили, как себя вести.

Я одна, дочь живет в другом государстве. Тогда я не знала, как себя вести, никто не знал. Я простой мирный человечек. И когда я 22-го очнулась (никогда не забуду), с уха и носа текла кровь. Я потом узнала, что это была легкая контузия. Спрашивают меня: «Зачем стулка?» А я не знаю, как будто она мне как-то жизнь спасет.

Подвал у меня довоенный, старый, сложенный из камня. Но мы собирались у соседки через дорогу. Месяцами жили в подвале, нас 13 человек было.

Спали по очереди на картошке, на полу. Бабульке 83 года, она просила (когда переставали бомбить): «Дєвочки, не тягайте мене, пожалуйста, оставте мене». Но на воздух тоже нужно хоть немножко. Как можно с больной спиной высидеть сутки? Невозможно. Бабушка говорит: «Та бросьте мене, дівчата».

Снег топили – клали две кирпичины и так грели в казанке воду, чтобы помыться, сварить какую-то картошку, какую-то закрывачку…

Ничего не было. Это ужас, не дай Бог! Господи, спаси и сохрани всех, чтобы никогда никого не коснулось, чтобы никто не узнал, когда ничего нет – денег нет, ничего нет. Кушать хочется. Ходишь как бомж. Смотрю на людей, которые возле мусорных баков роются, а [нам] немножко осталось, чтобы пойти туда. Чуть-чуть осталось, потому что голод не тетка, есть хочется, а кушать нечего. Магазины закрыты, ничего нет. Холодно, ходишь немытый, как бомж. Господи, Боже мой, мне одной хоть бери веревку и вешайся. Потому что женщина одинокая, тем более я инвалид третей группы. Передвигаюсь с трудом, потому что поясница, спина…

Нагрузки никакой [нельзя]. И куча болячек: и по-женски, и за время войны заработала себе сахарный диабет второй степени. У меня никто в роду никогда в жизни не болел, а я…

Я получала гуманитарную помощь, спасибо разным фондам. «Человек в беде» и от Фонда Рината Ахметова мне очень помогали, давали продукты. Если бы не эти продукты, мы бы умерли с голоду (плачет).

Как не расстраиваться, если вспоминаешь те моменты? Трясешься, как бомж, которому дали кусок хлеба. Я нормальный человек, хожу на работу, зарабатываю. Но не так же опуститься... Я на мгновение начала понимать бомжей.

При цитировании истории ссылка на первоисточник — Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова — является обязательной в виде:

Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова https://civilvoicesmuseum.org/