«Я мечтаю, когда настанет мир, мои внуки приедут к бабушке на дачу»

Наталия поняла, что все изменилось, когда нельзя было спокойно похоронить подругу. Священник не знал, что делать, потому что над кладбищем рвались снаряды, люди ложились на землю…

Поняла, что все изменилось, когда похоронить человека спокойно нельзя. Батюшка стоит и не знает, что делать, потому что над кладбищем рвутся снаряды. Когда люди вместо того, чтобы попрощаться с человеком, ложатся на землю. Когда внуки прячутся в подвал, а ты не можешь их ни своим теплом, ни словами успокоить. Когда сердце просто заходится от неизвестности, от шума и воя снарядов. Это ужасно…

В мирную минуту, когда не было обстрелов, мы ждали, когда дадут свет, чтобы послушать радио: что же там творится. Казалось, во всем мире такое происходит, не только у нас. Я даже представить себе не могла, что у нас тут взрывается, а рядом, через сто километров, люди могут тихо и мирно идти на работу, в школу или домой, заниматься своими делами. Как-то так оно разделилось на до и после.

Хотя могу сказать: в гости друг к другу ходили, потому что света нет, газа нет, все отключилось. Когда не стреляли, приходили посидеть, чай попить. Вроде нормально, вроде и жизнь между этим. И вдруг на наших глазах над нами летят два вертолета, один за другим. И один из них низко-пренизко, только взрывы слышны, и видно, что из него что-то вылетело. И через секунду взрыв, через речку, 700 метров, у нас на глазах. Мы знаем, что там был пионерский лагерь, база отдыха. И этот взрыв, потом второй – вертолет поднимается, улетает. Дочь кричит «Ложитесь!»  Как упала на спину! От страха мы онемевшие были. А через пять минут мы рассмеялись и начали вспоминать, как падали. Человек такой, наверное.

Война изменила мою жизнь. У меня дочь одна, растила ее сама. Когда ей было 10 месяцев, у меня погиб муж, он работал в милиции. Вырастила, образование дала. У меня три внучки. Война так распорядилась, что они далеко от меня. Дочь живет сейчас за тридевять земель. Я одна, никого рядом нет. Мне 55 лет. Самое страшное для меня сейчас – это одиночество. Вокруг непонятно что делается.

Сейчас расцветает вишня, цветочки. Хотелось, чтобы это всегда было в мирной стране, в цветущей Украине.

Война принесла сердечную недостаточность и все остальное. Появились новые оценки друзей, рядом живущих соседей. Проявилась сплоченность, помощь друг другу. У нас в Станице много осталось стариков, которым свыше 70 лет. Я вот в клуб хожу, у нас есть хор ветеранов, там бабушки под 80 лет. Война, все грохочет, а они идут. Света нет. Мы собираемся и разговорами друг друга поддерживаем. Знаем, кто приболел, кому надо помочь. Тяжелая ситуация заставляет людей быть ближе, душевнее, не такими равнодушными.

Это было и в мирное время, а в войну обостряется, взаимопомощь выходит на первую линию. Рядом дом был разрушен, стекла разбиты во время бомбежки. Так у одного соседа нашлось стекло, другой принес гвозди. Пришли, где-то залатали, где-то забили. Сочувствие, взаимопомощь присущи славянскому народу. Это очень хорошо, радует, что живут небезразличные люди.

Если раньше в Станице Луганской от Новокондрашевки до центра мы живем на станции, в 6 км от центра, от администрации, поссовета, от Пенсионного фонда) через каждые 29 минут ходил автобус, то сейчас он ходит четыре раза в день, кроме субботы и воскресенья. На рынок нельзя поехать – пешочком идти или утром приехал, а оттуда 6 км пешочком. Это раз. Во-вторых, раньше у нас от станции Новокондрашевка поезда ходили в разные стороны. Во время войны два года вообще ничего не ходило. Потом восстановили дизель: утром он уходит, вечером назад возвращается. Для того, чтобы выехать из Станицы в Северодонецк, который сейчас является областным центром, надо проехать пять-шесть блокпостов, где у тебя проверяют паспорт и заносят в реестр все данные. Хорошо, это все понятно, но можно хотя бы раз проверить. Но сейчас их число уменьшилось в два-три раза. А раньше, чтобы проехать эти 200 км, этих блокпостов было восемь, а то и девять. Дороги были разбитые. Сейчас, слава Богу, дороги сделали, отремонтировали, хорошие дороги, но автобусы-то не ходят.

И сейчас мы не чувствуем себя в безопасности, потому что ты идешь по поселку, а рядом кто-то идет с автоматом. И не один, а через каждые пять шагов.

Для меня счастье – это когда вся семья в сборе, душа спокойная и поет. И хочется жить. Чтобы все близкие были здоровы. Все друзья вспоминали, звонили, общались. Для меня счастье – быть нужной кому-то.

Самое ценное за последние годы – что все сестры живы невзирая на то, что все живут в Станице Луганской. Дома целы. И мы, слава Богу, здоровы.

Но я ни на кого не в обиде. Нормально, трезво оцениваю жизненную ситуацию, которую нужно с достоинством перенести, выводы какие-то из нее сделать.