«Страшно смотреть на стариков, которые переживают вторую войну в своей жизни»

Когда только начинали стрелять в Славянске, нам было очень слышно. Мы находились в селе [Новолуганское] и слышали грохот. Потом бомбили Гольму. Нам это тоже было и видно, и слышно. Было очень страшно. Мы прятались в подвале. Я опускала туда кресло для своей старенькой мамы на тот случай, если придется прятаться.

Я живу в частном доме, мама и сестра тоже в своем доме живут. У меня есть и квартира в пятиэтажках, но в основном я нахожусь здесь. Наш дом пострадал в 2018 году, когда стреляли «Грады» либо Бог его знает чем. Крышу побило, окна вылетели, был поврежден сарай. Тогда было очень страшно. Я никуда не выезжала, продолжала работать всё время. Здесь была старенькая мама, поэтому я осталась.

Все запомнилось. На разруху было страшно смотреть. Жутко видеть, когда целый дом превратился в руину. До этого мы такие руины видели только по телевизору. Это очень страшно.

Маме было 88 лет, и она не соображала, что это война. Я ей рассказываю: «Мама, война, стреляют». А она говорит: «Что вы рассказываете? Я войну пережила». Она была с тридцатого года, говорила: «Я знаю, как это когда война, помню, как приходили немцы. А здесь кто пришёл? Что вы рассказываете?»

Страшно смотреть на стариков, которые прожили ту войну, видели смерти. Страшно, что уехали дети и находятся между небом и землей. У нас хорошее предприятие «Бахмутский аграрный союз», который всегда вовремя выплачивал заработную плату. У нас был выезд в Бахмут, поэтому мы не имели проблем с поставками продуктов. На работу ходили все время, но однажды, в 2018 году, когда сильно [стреляли], то сидели дома. Тогда наш поселок очень пострадал.

Мы выходили в коридоры, спускались на первый этаж, чтобы можно было в любой момент выскочить.

Все равно мы до сих пор каждое утро слышим. Мы говорим: «Нас приветствуют». То есть идет перестрелка. Нам все очень слышно. Из-за этого мы не чувствуем себя в безопасности – три километра между позициями. Мы не можем попасть на кладбище к своим родным, не можем пойти и поклониться праху. Нас туда не пускают, это как раз линия разграничения.

Как можно быть спокойным и уверенным в чём-то, когда находишься в таком месте? В любой момент может лететь. Мы огород сажаем – стреляют. Присел, наклонился – ничего. В прошлом году я чудом убежала с огорода. Сосед вышел, закричал: «Беги скорее, убегай!» Слышим – по забору дзынь-дзынь, полетели осколки. Как можно быть спокойным? Никак.

Мы получали гуманитарную помощь: мама, я и сестра. Нам помогал Фонд Рината Ахметова, была еще польская помощь, немецкая. Конечно, это сыграло огромную помощь. Всё-таки, мука была, масло, сахар. Это была поддержка, внимание, забота. Мы чувствовали, что о нас помнят, что мы здесь живые. Это было приятно.

Низкий поклон и уважение Ринату Ахметову. Он нам помогал и лекарствами, и продуктами, и стройматериалами после обстрелов.

При цитировании истории ссылка на первоисточник — Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова — является обязательной в виде:

Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова https://civilvoicesmuseum.org/