«Мы с соседями договорились и купили гробы»

Нина Леонидовна переживает свою вторую войну. Говорит, сейчас гораздо страшнее, чем тогда. На ее хуторе остались четыре человека, и каждый взял на себя обязательство побеспокоиться о тех, кто уйдет навсегда.

До войны я проживала в Луганске. А здесь, в Станице, у нас была дача, да она и осталась дачей. Когда началась война, дом в Луганске потрясло, он у нас старенький. Мы переехали на дачу и остались жить здесь. Часть вещей, какие могли, увезли в кульках. Приехали вроде бы, как беженцы, но так как у нас было жилье, мы не обращались никуда за помощью.

Я практически не ходячая, но по огородику еще передвигаюсь на коленках, выращиваю, что могу. Муж пока помогает, ногами еще двигает, хотя у него трофическая язва. У него еще проблемы неврологического характера.

Нас, когда здесь сильно бомбили, муж сильно закричал, и вот с тех пор кричит потихоньку. Ничего-ничего, а потом начинает кричать. В больнице мы стоим на учете.

Мы были на даче, когда началось. Кто же думал, что это будет так долго? А когда нам соседи позвонили и сказали, что наш дом там потрусило хорошенько, мы так и остались на даче. Только ездили забирали кое-какие вещи. Слава Богу, соседи там присматривают.

Но домой хочется, на могилку хочется съездить к матери, к сыну. А пройти такой путь не могу. Вот если бы не было этого перехода, чтоб машиной можно было проехать...

В то время, когда была война и на хуторе осталось четыре человека, мы все купили гробы. Если что-то случится, договорились прямо в конце огорода закопать, друг за дружку побеспокоиться.

Один день нас бомбили 22 часа подряд. Мы понимали, снаряды рвались вокруг и около. У меня даже окна повылетали все. Вот этот страшный день и ночь хочется забыть, но что-то такое же страшное я помню, когда мне было пять лет. Тоже была война, и нас прятали под кровать, в какую-то яму, накрывали подушками, перинами.

Я думала, что это уже никогда не повторится, а оказывается, на старости лет еще страшнее…