Была мирная жизнь, работа, свой уют, свой быт, своя квартира, свой дом. Но как-то так получилось, что стало страшно, и мы уехали.

Самое первое столкновение с войной – когда я забрала ребенка из садика. У нас, получается, садик и сразу трасса. Мы с дочкой выходим, ей было три годика, мы выходим, а тут танки. Если честно, у нас какая-то такая реакция была… Мы просто заплакали. Очень испугались. Но всё равно не хотелось верить, что город-миллионник Донецк будут трогать.

Начались активные боевые действия. Вылетели окна. Страшновато как-то было. У нас частный сектор и два девятиэтажных дома. И люди уходили, мирные жители, в бомбоубежище завода, который рядом расположен. И мои трое детей вместе с этими людьми уходили, а я не могла этого сделать, так как я оставалась с мамой. Я просто оттаскивала ее в коридор, и мы с ней сидели ночь.

Это не могло долго продолжаться. Мы позвонили и сказали, что мы выезжаем. Забирайте нас! Это было 24 июля 2014 года. И нас привезли в Одесскую область, посёлок Сергеевка. Мы там жили в пионерском лагере, покамест не началась осень. Мы жили в Куяльнике и потом из Куяльника нас Донецкая обладминистрация забрала сюда, в Святогорск.

Очень страшно жить не дома. Нам, вы думаете, здесь нравится? Нет. Мы чужие люди. Начальству здешнему хочется, чтобы отдыхающие в наши комнаты заехали, а не мы здесь жили. И нам хочется в родные пенаты, но не получается.

Я плачу 2480 гривен за две комнаты. Горячей воды нет. Есть общий душ, там бойлер, но мы купаемся все вместе в одной этой комнатке. Кухни тоже у нас нет. Есть столовая, мы сдаём деньги на питание. Там два повара нам готовят кашу или суп один раз в день. Мы что-то доготавливаем, но это очень неудобно в одной комнатке, не приспособлено. Ну, мы живём. У нас нет выбора. Я пыталась найти жильё, снимать – никто не хочет сдавать.

Мама когда-то в молодости грипп на ногах перенесла. Она уже больше 20 лет болеет. Прогрессирует болезнь. Была третья группа. Она плохо ходила, шатаясь. Потом упала. Теперь уже не встаёт. Лет, наверное, шесть. Теперь у нее первая группа инвалидности. Лечение постоянное, два раза в год я её капаю, колю.

Мы не знаем, что будет завтра. Во-первых, когда нас заселяли сюда, этот санаторий был государственный. В какой-то момент без нашего ведома он стал частным, и с нами могут делать все что угодно. Нам подняли квартплату. Мы хоть боремся, хоть не боремся, никто нас не слышит. Есть хозяин, он имеет право на это, как говорится. Очень неприятно находиться в такой ситуации.

Я не имею права работать, так как ухаживаю за инвалидом первой группы, то есть это мое трудоустройство. Ну, я стригу ещё, леплю пельмени на дому, если кто-то заказал – я налепила. Кто-то попросил подстричься или покраситься, я тоже это делаю.

Будущее очень хотелось бы видеть прекрасным. Я очень хочу, чтобы мои дети всегда были здоровы. Хочу внуков дождаться, понянчить. Хочется иметь свое жилье. Мы поняли, что это очень важно – иметь свой дом. Раньше я этого не понимала, потому что он был у меня всегда.