«Когда началась бомбежка, мне хотелось себе вырыть котлован»

Там, где проживала до начала войны, там и живу с мужем и сыном – в Авдеевке. Все хорошее вспоминаю [смех]. Работали, жили нормально, без этих тревожных сигналов. Всё было хорошо. Разбили нам дачу. Она находилась тоже в Авдеевке. Тогда образовался целый котлован перед домом. В общем, ничего хорошего сейчас. Дачи уже не имеем.

Дом у нас почти не пострадал. Стекло только вылетело, видимо, от [ударной] волны. Последний день особенно помню, когда видела [плачет]. В подвал мы не уходили, потому что у нас там очень сыро. Там вода стояла. Хорошо помню этот эпизод, когда [плачет].

Как началась бомбёжка, не знали, куда прятаться, что и как. Хотелось котлован себе вырыть. Сейчас, конечно, уже более-менее чувствуем себя в безопасности. Последний раз стреляли прямо в церковь, недалеко от церкви [плачет]. Я помню, в предпоследний раз я собиралась в церковь идти. Как начали стрелять, как начали стрелять! Это буквально в этом месяце. И думаешь: «Идти или не идти? Как же быть?». Я не пошла.

Из церкви тоже не могли выйти, когда первые [обстрелы] были. В церковь вошли, а как выйти? Обстрелы, обстрелы, обстрелы. Как идти? И кое-как пробрались домой, слава Богу.

Мы получали гуманитарную помощь, нам привозили. Она была от Фонда Рината Ахметова. В основном, продукты были там – крупы, сахар. [Она] очень-очень большую роль сыграла, потому что магазины не работали. Помощь у нас была, наверное, каждый месяц. Всем давали гуманитарку. Пенсионерам всем давали.

Больше всего мечтаю о мире. Только о мире.