Анна

«Град» разорвался прямо в доме, и там находились трое детей»

Печальная история жительницы Марьинки, которая за время войны потеряла родителей. Они умерли от болезней, вызванных стрессом. Помощи ждать неоткуда, главная задача на сегодня – спасти своих детей, уберечь их от последствий войны.

Мы дружненько спали, когда нам на голову начали падать снаряды. Мы поняли, что началась война, закрыты все дороги и магазины. Все сидели в подвале. У нас жило 23 человека, из них семеро детей и беременная женщина на девятом месяце. В подвале жили больше месяца. Вообще оттуда не вылезали, только поесть приготовить детям и обратно.

Там был отец мой, царство ему небесное, и мать, больная раком. Мы не могли выехать в больницу. Уже потом пробивались в Донецк, платили втридорога, чтобы нас туда провезли в онкологию и платили за лечение от пяти до семи тысяч в месяц. Продали все, что могли, вывезли за бесценок из дома все, чтобы оплатить больницу и проживание троих своих детей.

Когда мама умерла, царство ей небесное, ее даже похоронить по-человечески не дали. Папу мы хоть похоронили, он здесь умер. Нам пришлось заплатить адвокатам, чтобы дали разрешение на захоронение. Мама ведь всю жизнь здесь прожила, а умерла в Донецке 31 декабря, на Новый год. Первого января нам разрешили захоронить, а 4-го запретили. Нам пришлось четыре месяца бегать по судам, чтоб дали разрешение на захоронение и свидетельство о смерти.

Все было нормально до начала войны. Были родители и у меня, и у мужа, мы гражданским браком жили. Были дети, муж работал, родители помогали. Все было хорошо, и никто даже не думал, что такое случится, что во время войны я потеряю и мать, и отца.

А сейчас так получилось, что начали бомбить – и попали брату в дом, а там находилось четверо детей. От нервного срыва у него разорвался тромб, мы его похоронили. Потом узнали, что у мамы рак. От всплеска стресса у нее пошло обострение, ей стало плохо и метастазы начали увеличиваться. Никто не мог этого предвидеть и знать, что так будет. И стрессовой ситуации мы не могли избежать.

Выехать нам некуда. Нас шестеро у родителей, у всех дети, у всех здесь дома, ехать некуда, мы все отсюда. Родственников у нас нет, выезжать некуда.

Раз выехали в Курахово, но там такие цены гнули, а мы остались без работы.

У нас война не прекращалась. Детей стараюсь одних никуда не выпускать, дальше двора они не ходят, во дворе гуляют под присмотром. В школу дали автобус, сопровождающие возили, а со школы мы их встречали. Детям не разрешали пешком ходить ни с одного, ни с другого края города.

Работает только муж, в данный момент работы нет. Муж может уехать на неделю, на две. Я не могу оставить 11-летнего и второго постарше детей одних и уехать где-то на работу.

В Марьинке вода идет техническая, пить ее в основном нельзя, а бывает, она идет грязная до безумия, но за воду мы должны платить 17.40 грн за куб. Мы ее не пьем, но мы должны за нее платить. Стараемся покупать воду, очищать разными способами.

В мой дом, слава Богу, не прилетало. Был разбитый угольник, ворота покорежены, окна были разбиты, но их можно было замазать, поменять. Крыша была вся побита осколками.

У брата прилетело, все окна вылетели, крышу разбило. «Град» прилетел прямо туда. У племянницы «Град» разорвался прямо в доме, и там находились трое детей, две комнаты выгорели полностью. Спасло, что ее муж – пожарный. Пригнали две машины и затушили все остальное, чтоб не выгорело полностью.

Не хочется, чтоб дети это видели, хочется, чтоб у них было детство, по крайней мере, у нас оно было. Мы играли, свободно ходили. Пропадали дети, были какие-то жизненные ситуации, но не было страха и боязни, что такое может случиться, что одна минута может забрать сколько-то жизней.

Родители, считается, не от войны умерли, хотя часть этого всего есть. Не было бы стресса, были бы живы отец, мать, свекровь. У нее оторвался тромб, когда бомбили. Она не захотела спускаться в подвал, когда было плохо, и мы сидели с ней. Скорой мы не дождались, потому что, когда обстрелы идут, ни скорая, ни пожарная, ни милиция никуда не выезжают, пока не закончится. А когда все заканчивается, то приезжают и констатируют смерть.

За все семь лет дети научились тому, что не надо бояться, куда-то бежать и прятаться. Они логически рассуждают, что надо взять необходимое, и идут. Они берут мобильный телефон и идут просто в комнату, садятся и играют, а не пугаются, не бегут, не прячутся под одеяло. Потому что знают, что ничего страшного не случится, потому что мама дома.

При цитировании истории ссылка на первоисточник — Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова — является обязательной в виде:

Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова https://civilvoicesmuseum.org/