10 октября 2014 года я родила Руслана, меньшего сына. Как раз самый разгар начинался боевых действий. Я попала в роддом 10-го числа, а 14-го  обстреляли похоронное [шествие] в Сартане. Было страшно.

Говорили: если что – забирать деток, бежать в подвалы. Но я боялась. У меня ребенок был в тяжелом состоянии, он сам не дышал. Я переживала. Я боялась и за своих детей – тех, что остались дома,  и переживала за этого ребенка. Когда нам говорили забирать детей и бежать в подвал, в убежище, я спрашиваю: «А мой ребенок?» Они говорят: «А ваш ребенок будет матрасами обложен». – «Я рядом с ним буду».– «У вас дома трое».

Мы сидели месяцами без света. Варили кушать на кострах. Нам только сделают свет – и его сразу разобьют. Были и без воды, и без света.

Некуда было убежать. Но потом я сняла квартиру, и мы начали тикать, если сильно страшно. Чувствуем, что что-то намечается – мы сразу в Мариуполь.

Но потом, когда стали стрелять и когда упали «Грады» в феврале 2015 года рядом с нашими с домами, дети очень сильно испугались.

И как раз ребенок был маленький. Мы его одевали, пеленали уже прямо в коридоре, потому что не успевали. У нас погас свет, посыпался потолок. Мы прятались.

Дети все это поняли сами. Они уже разбирались, где стреляет танк, где гаубица, где РПГ. Я до сих пор это понять не могу. Я всегда говорила им: «Не переживайте, это ковры выбивают». Они отвечают: «Нет, это стреляет танк».

Откуда стреляли, куда, где падало? Мы не знали. Мы лишь на утро видели, что упало рядом с домом или еще где-нибудь.

У моего родного брата сосед выходил из дома. Упал снаряд во дворе – и осколком его убило. Есть и такие знакомые в поселке, что у них ноги прострелены.

Потом я решила: уже ребенок подрос, два года ему было, жить как-то надо. Мне надо идти на работу, потому что помощи у меня нет. На одну мамину пенсию прожить невозможно. И я приняла решение – пошла. Вот уже три года работаю в детдоме, в Центре опеки.

Мне посоветовали подать документы на получение квартиры. Я даже не верила, что получится. Нам позвонили буквально через три или четыре месяца, выдали жилье. И я год живу в этой квартире. Теперь дети у меня живут спокойно, не слышат выстрелов, ходят в гимназию № 1. Вся семья моя со мной.

Мы получали помощь от Рината Ахметова. Он в село Чермалык привозил продуктовые наборы. Потом как переселенцы, нам сказали, что мы можем получать здесь, в Мариуполе. Мы получали. Это очень хорошая поддержка для нашей семьи, очень хорошая. Я работала одна. Сейчас работать начал сын. Мне уже стало легче немножко.

У меня теперь есть опора, есть, на кого положиться. Ходит с удовольствием на работу. Он понял, что у него есть своя зарплата. Он уже от меня не зависит, нет такого: «Мама, дай мне сходить туда или туда». Теперь он уже спрашивает: «Мама, чем тебе помочь?»

Средний сын занимается футболом. Ему на день рождения старший сын купил за тысячу гривен бутсы. Захотел боксом заняться – купил себе перчатки, ходит на бокс. Он теперь говорит: «Мама, надо Руслана куда-то отправить, на какие-то кружки. Я согласен оплачивать». Пытается, чтоб дети развивались.

Я хочу, чтоб прекратилась война. Чтобы был мир. Чтобы ни дети, ни внуки мои не знали, что такое война. Пусть наши дети лучше играют в футбол, пусть наши дети смеются, пусть наши дети радуются. Только чтоб не было войны!