«24 часа в сутки не могу отдохнуть, нет света и тепла»

Меня зовут Наталья, и я хочу поделиться своей историей. Моя родина – Горловка, обычный городок в Донецкой области. Там я жила до 2013 года, не считая университетских времен, которые провела в Харькове. Потом переехала в Донецк со своим мужем. Жили, работали, всё как у всех. Ничего не предвещало беды. До весны 2014-го.

Впервые о возможных военных действиях мы с родными услышали из СМИ. Это были странные ощущения, казалось, это всё ерунда. Вокруг, конечно, люди по-разному реагировали. В основном были большие волнения. Я достаточно спокойно воспринимала и считала, что с нами ничего плохого не может случиться. Кроме того, я была в положении, собиралась в Донецке рожать, воспитывать ребенка и жить с семьей.

Регулярно проводился досмотр. Один раз я забыла паспорт, меня активно досматривали и не хотели пускать домой.

Потом в Горловке начались референдумы, и ситуация усугублялась. Я помню всё, как в тумане. Какие-то люди выходят с транспарантами, одни кричат одно, другие другое. Было ощущение, что сейчас пошумят, разойдутся, и все будет хорошо.

В то время мы с родителями и племянником поехали к свекрови в Седово. Как раз тогда все массово выезжали к берегу. В тот момент в Горловке начались бомбёжки и были уже первые погибшие мирные люди.

Несмотря на это родители решили вернуться домой. Я очень волновалась за них, ведь ситуация была опасной. В то время мой муж по работе находился в Днепре и предложил переехать туда на месяц-два. Переждать. После длительных уговоров мама согласилась, и мы поехали в Днепропетровскую область.

Пока жили у родственников, искали квартиру. Там мы столкнулись с проблемой аренды жилья.

Жилье не хотели сдавать дольше, чем на неделю, максимум две. В итоге квартиру мы снимали очень дорого, потому что это был посуточный вариант. Пожили одну-две недели – и снова переезд. Помню, когда снимали в многоэтажке, люди отказывались со мной ездить в лифте, узнав, что я из Донецкой области.

На нервной почве у меня случилось осложнение беременности. Положили в больницу. Лежала в палате с днепровскими девочками, мы с ними очень сдружились. Однако отношение персонала было неуважительным, я плохо себя чувствовала из-за этого, постоянно звонила врачу из Донецка, которая вела мою беременность, и консультировалась с ней.

Я созванивалась с соседями из Донецка, которые не выехали, и узнавала у них что к чему. И в какой-то момент в октябре я поняла, что не хочу больше находиться в неродном городе. Собрала вещи, позвонила соседям, разведала, как обстановка, какой транспорт ездит и сказала семье, что мы уезжаем домой. Мне легче было вернуться туда и родить там.

Дорога была сложной. Разваленный старый УАЗик, который еле-еле ехал. И даже в один момент по дороге вывалились вещи. Слава Богу, обратили внимание, остановились, собрали и поехали дальше. Но зато я приехала домой!

Радовало, что все газоны скошены, кустики подстрижены, мне кажется, жители города, коммунальные службы с особым трепетом стали лелеять свой дом, вопреки всем ветрам.

После того, как приехала домой, на следующий день я пошла в больницу Вишневского, где планировала рожать. Отдельно хочу рассказать о работе врачей. Это люди, к которым испытываешь огромное уважение. Они были вынуждены принимать роды, когда нет света, воды, когда бомбят, нужно спускаться в подвал и работать там.

За месяц до родов я уже начала готовиться к появлению малыша. Нашла мебельный магазин в Донецке, который работал, купила кроватку для малыша, начала украшать комнату. Общалась с мамой и соседкой, муж которой привозил продукты из супермаркета.

С соседкой, кстати, очень сдружились, постоянно пекли тортики и угощали друг друга, в моменты обострения обстрелов выходили в тамбур и старались общением поддерживать друг друга. Мой муж остался работать в Днепре, домой в Донецк приезжал раз в месяц.

За неделю до родов был прилёт [снаряда] в наш дом. Были очень сильно повреждены верхние этажи, и у соседей по тамбуру разрушился балкон.

Я открываю глаза, у меня не было никакого испуга, я ничего не поняла. А мама мне говорит: «Наташа, идем-идем». И ведет меня в тамбур. И я сонная иду. Там мы просто сидели с соседями. Старались разряжать напряжение, отвлекать детей.

Да, были и соседи, которые очень нагнетали обстановку. Мы старались с ними не сильно обсуждать происходящее, хотели отвлекаться от негатива. Для нас тамбур был самым безопасным местом. Хотя, вроде, лучше в таких ситуациях в подвал идти.

Я знаю, что в Горловке были люди, которые жили в подвалах. И в нашем доме были соседи, которые жили в подвале. Им сосед привозил еду. Но нам в тамбуре было комфортнее.

Пару раз с ней случалось, что она успела избежать очень сильных прилётов, когда гибли люди.

Наступил день родов. Муж был рядом, как раз к тому времени он приехал ко мне из Днепра. Всё прошло спокойно. Нас положили в палату, а пустых палат тогда было очень много. Муж поехал домой за вещами и по дороге его чуть не раздавил БТР, который просто рассекал по улицам города. Зацепил машину, но, слава Богу, с мужем всё было хорошо. Как раз в то время начались сильные обстрелы, было опасно передвигаться по городу. Поэтому, как только нас выписали, мы быстро вернулись домой и практически никуда не выходили.

Спустя несколько дней муж уехал, а в городе ситуация начала ухудшаться. Мы чаще оставались без воды и электричества. Муж соседки знал, куда можно поехать, зарядить мобильные телефоны, собирал у всех соседей, знакомых и отвозил заряжаться. Родители уже могли приехать только на выходные. Первые прогулки ребенка возле подъезда, чтобы можно было заскочить в подъезд, если что.

Соседи, как и раньше, собирали телефоны, отвозили на зарядку. В квартире уже было 11 градусов, у меня маленький ребенок. Я обогревалась духовкой. На лбу – фонарик на резинке, ведь рано темнеет. Фонарик берегла, периодически зажигала свечи.

Тогда я почувствовала, что устала. Среди собеседников оставалась соседка и мой трехмесячный ребенок. Устала от того, что одна, 24 часа в сутки не могу отдохнуть и нет света, тепла. Постоянно тьма. Все, что ты слышишь, это обстрелы за окном. Морально тяжело. Мама в тот момент уже не могла ездить ко мне. С мужем по телефону общались быстро, так как я берегла заряд на телефоне. Эти две недели меня подкосили.

Пиковая точка была, когда позвонила моя близкая подруга из Харькова и я немного сорвалась, что мне совершенно не свойственно, я никогда не жалуюсь.

Поговорила с мужем и приняли решение перебираться в Харьков. Муж активно работал над переводом из Днепра в Харьков, в Днепре дела у него складывались не лучшим образом. Так началась наша харьковская история.

Около месяца мы жили у моей подруги и параллельно искали жилье. Квартиры были очень дорогие, но уже найти было легче, в Харькове люди не так категорично относились к донецкой прописке. Прожили в Харькове около года, за это время моя мама раз приезжала к нам, было больно смотреть, как мой ребенок не признает бабушку, она для него уже чужой человек.

Потом я получила информацию, что собирается небольшой офис нашей компании в Донецке для управления активами НКТ, проводили опрос среди сотрудников. Для меня любая мысль, что можно попасть домой – это уже радость. Быть в своем доме, рядом с семьей. Поэтому я была точно «за».

Я работаю в любимой компании, в любимом городе с любимой семьей. Несмотря на то, что часто обстрелы. От дома две минуты до садика, две минуты до работы. Начали возвращаться люди в Донецк, даже спрос на съем жилья появился. Мнимая иллюзия, что всё хорошо.  

Далее случилась блокада. Полностью отрезано сообщение и невозможность работы компании с украинской лицензией.

Они пригласили сотрудников в Донецк, взяли на себя ответственность за них и их семьи. Помню глаза коллег, опять уныние, неоправданные надежды, усталость и неизвестность.

Компания чувствовала ответственность, сотрудникам офиса начали предлагать другие места в компании на КТ. Каждый уже сам принимал решение – поедет или нет. У меня в этот период сильно заболел ребенок, нас положили в стационар с пневмонией, поэтому я не думала о переезде.

В мае 2017-го коллеги из донецкого офиса предложили мне выехать на работу в Днепр в структуре нашей компании.

Утешала территориальная какая-никакая близость Днепра к Донецку, на тот момент налажена работа пропускных пунктов КТ/НКТ, тешили себя возможностью приезжать домой.

С тех пор я с семьей живу в Днепре. Чувство временности меня не покидает по сей день. Этот опыт, что ты бесконечно куда-то приезжаешь, ожидаешь очередных перемен, он всё время со мной. У меня нет чувства, что в Днепре я буду жить всю жизнь. Но уже нет надежды, что в ближайшие годы смогу вернуться в родной Донецк. В Горловке всё так же живут мои родители, в период 2017–2019 годов домой ездили раз в два месяца, далее карантин. Дома была более года назад.

Хочется верить, что когда-нибудь всё изменится, не будет блокпостов, прилётов и заколоченных окон, восстановится нормальное транспортное сообщение. И что родной Донецк снова воспрянет, засияет миром и благополучием.