Истории, которые вы нам доверили

меню
{( row.text )}
{( row.tag )}
header-logo

Истории, которые вы нам доверили

Ко всем историям
Виктория Дубовицкая

"Все знали, что в Драмтеатре дети. Это чудо, что мы там спаслись"

просмотров: 14086

Виктория прятала детей сначала в своей ванной, потом в квартире подруги, в «безопасном районе», а потом в драмтеатре. Мест в бомбоубежище уже не было, когда она с дочкой и сыном пришли туда. Семью приютили на втором этаже здания. Они остались живы во время чудовищного взрыва в одном из самых крупных укрытий Мариуполя.

О том, что война, я узнала от соседки. Я была дома, мы проснулись с детьми в 7 утра, и я позвонила соседке по своей причине. Она сказала: «Что ты делаешь?» Я говорю: «В садик собираемся» – «Ты что, не знаешь, что началась война?» – «Нет» – «Если у тебя есть возможность, иди купи какие-то продукты, которые сможешь с собой взять, на первое время накормить детей, что б у тебя был запас какой-то».

Я детей уложила обратно спать, сама сходила, и уже к 9 часам я слышала возле дома, как взрывается что-то. Позвонила подруге, она сказала: «Забирай детей и приезжай ко мне, потому что у меня есть убежище оборудованное в доме».

У меня не было даже подвала, просто вырыта яма у ванной, потому что мы меняли водопровод, и я перевернула вверх дном ванну железную, чтоб они могли хотя бы под ванну прятаться.

Первые взрывы они там прятались – шесть лет мальчику и два года девочке. Пугались, младшая не понимала, а старший более-менее понимал, что идет война, что есть взрывы, что надо прятаться. Даже когда я прятала их под ванну, мне там места ужен не было, он говорил: «Мамочка, почему ты не прячешься? С тобой может что-то случиться». То есть он уже тогда понимал, что может произойти что то ужасное.

Мы в тот день уехали к подруге и были там до пятого числа. Там было хоть более-менее нормально. Да, мы слышали взрывы, были воздушные тревоги, и нам приходилось прятаться их в ванну либо в коридор между квартирами. Мы оборудовали комнату и была возможность там прятаться. Несколько дней, ночей мы спали в ванной с детьми. И постоянная беготня.

Пятого числа мы вышли на улицу с детьми, возле двора постоять, подышать хотя бы, и она [подруга] смогла дозвонится до своего мужа.

Муж сказал: «Иди собирай детей и быстренько выезжайте, на драмтеатре будет эвакуация».

Мы поговорили с соседом – он согласился нас отвезти. И мы поехали туда, пробыли там два часа на улице, было очень холодно. Приехали военные, сказали, что эвакуации не будет никакой и не планировалось. Мы решили с подругой пойти в драмтеатр на первое время, хотя бы согреть детей, потому что на улице было очень холодно.

Мы подошли к драмтеатру, там был актер Дамир и управляющая Женя. На тот момент подвал уже был полный, там были люди, которых привезли. Женя помогала им обустраиваться, смотрела за самим драмтеатром. Мы попросились в подвал. Она говорит: «У меня уже нет мест в подвале. Куда я вас поселю?» – «На время, мы сейчас попробуем найти машину, чтобы хоть вернуться домой» – «Я могу поселить вас только в коридоре, где колонны и большие монолитные стены, только там». Мы остались там, куда она нас привела, а к вечеру (это был обед) военные привели людей, которые уже были на эвакуации, пытались уехать с левого берега, из Черемушек.

Всех собрали и открыли драмтеатр, поселяли в нем людей. Мы уже на тот момент были не на первом этаже, а на  втором. Парень, который был, просто нам помог. У моего ребенка было воспаление легких, потому что мы спали на полу, старший заболел, а у нее, дочки, воспаление легких. И как-то в этот день он попросил, чтоб нам открыли комнату. Нам открыли прожекторную, и мы там поселились с подругой. Через несколько дней мама подруги пришла и забрала ее дочку, а мы втроем остались и подруга тоже осталась. Уже, наверное, дня через четыре произошел этот взрыв.

Началось все с 5 утра. Оккупанты, армия РФ разбомбили ЦУМ, торговый центр и главную дорогу, по которой можно было выехать в разных направлениях. И после этого тишина была.

Я бы не сказала, что они сильно обстреливали или что-то произошло. Тихо было, пока не прилетело.

Сын был на первом этаже, я уговорила его подняться на второй этаж, чтобы покормить. Я взяла своих двоих, подошел еще мальчик, друг. Говорит: «Можно я с вами побуду?» Когда мы зашли, мальчики стояли, девочка села на кровать возле стены и я подошла к столу. У нас был стол, а стена совмещенная со сценой, где именно «Точка» прилета. Произошел взрыв, меня откинуло в другую стену, разбило лицо, повредило спину, а девочку накрыло. Там были сложенные одеяла. Поскладывала, думала, вдруг мы уедем, что б чистота осталась. Я поскладывала одеяла, подушки, и ее этим накрыла. Она упала лицом вниз на одеяла и сверху ее накрыло, сверху ко мне. Когда я поняла, что взрыв произошел, страшно было не слышать ее, потому что мальчики кричали, оба мальчика кричали, Назарчик и мой Артем.

Они кричали: «Мама! Спасите! Помогите!» Естественно, никто на помощь им не бежал. Я понимала, что кроме меня им помочь никто не сможет.

Когда я осознала, что мне их нужно выводить, когда достала девочку, первые секунды она не плакала, не кричала. Я уже думала, что все, может, ребенка уже и нет, и мне придется только этих детей доставать. Но сказала себе, что пускай хоть какая-нибудь, пусть без рук, пусть без ног, пусть раненая, но я ее достану. Я не уйду отсюда, пока она не будет со мной.

И она закричала: «Мамочка!» В тот момент я поняла, что она жива, начала ее нащупывать, схватила, видимо, за куртку, потому что первое, что я увидела – ее лицо. Я ее, наверное, за шиворот тянула.

Все знали, что в Драмтеатре дети. Это чудо, что мы там спаслись

Начал рассеивается дым, очень трудно дышать, вообще невозможно. Ты пытаешься вдохнуть – и эта пыль вся в рот, вдохнуть нереально. Когда я ее достала, смотрю: вроде бы ручки-ножки есть, значит, бежим. А там… сумка с документами, все остается там, я же взяла девочку на руки, а мальчики все время пытались вырваться.

Я не закрыла дверь, потому что понимала, что ее бы прижало и мы бы просто не вышли. Дети видели свет – у нас панорамные окна на втором этаже были, и мы видели свет. Они все время рвались туда выбежать, я их держала, пока пыталась найти вторую руку ребенка. Когда достала, взяла мальчишек и спустила их вниз.

Я кричала: «Помогите мне спустить детей!» Потому что все взорвалось, никто не пришел.

Паника, очень большая паника… Я себя пыталась держать в руках, потому что понимала, что кроме меня никто моим детям не поможет, там останутся. А когда я вышла, люди были бешеные. Я спустилась на первый этаж, там были бабушка и дедушка, совершенно чужие люди, просто мой ребенок их так начала называть. Я оставила с ними детей и решилась подняться опять на второй этаж, что б хоть документы взять, потому что я понимала: если вывозить детей, я их не вывезу без документов. И поднялась на второй этаж, забрала документы, спустилась.

Мы приняли с подругой решение, что уйдем отсюда, потому что прилеты будут продолжатся, и нам надо уходить туда, где безопасно. Она говорит: «Пошли к моей маме, на Новоселовку». Это, может, минут 30 ходьбы, но мы бежали без остановки; старший плакал оттого, что устал. Я говорю: «Мы не можем останавливаться».

Нам нельзя было останавливаться, потому что могла прилететь бомба. И пока мы бежали, он говорил: «Мама, там человек лежит». Я говорю: «Я знаю».

То есть он видел трупы, руки, ноги могли валяться, как горела застава наша, центральный рынок. Все горит, трупы лежат, кого, видать, волной унесло. Когда мы бежали на Новоселовку, там нас поселили в школе, эта школа была уже под контролем, и в принципе, район был под контролем российских военных.

Выезжали мы… Приехала мамочка одного из детей, который в школе был там, она хотела забрать сына своего и увезти. Мы напросились к ней в машину, бабушка с дедушкой говорят: «Мы пойдем пешком, заберите только их, пожалуйста, потому что она сама с двумя детьми не дойдет до Мариуполя, чтобы выйти до Старого Крыма». (У нас там была точка, где людей забирали.) И она говорит: «Она не дойдет, даже если одного на руках понесет. Ладно, я заберу вас». Через три часа она приехала за своим сыном, и нас вывезли.

Все знали, что в Драмтеатре дети. Это чудо, что мы там спаслись

Но она сразу предупредила, что это не будет легко – оккупанты или ДНРовцы могут цепляется, проверять документы. Ничего не говорить, желательно вообще молчать, чтобы дети ничего не говорили, потому что дети могут спросить кто это, а это наши, а это не наши.

Мы понимали, что они должны просто молчать, спокойно проезжать. Но был случай, когда ко мне прицепились. Заплакала девочка. А там блокпост каждые 50 метров. Когда из Мариуполя выезжаешь, девочка заплакала, а мальчик молчал. Оккупант зашел и говорит:

«Почему ты плачешь? Все хорошо». Думаю, как все хорошо, если из-за тебя у нее все плохо. Мы промолчали.

Он говорит: «Есть документы на ребенка?» Потому что, говорит, она не похожа на меня, потому что мальчик похож, а эта не похожа. Я говорю: «Конечно, есть» – «Покажите». Я доставала документы, показала, что мой ребенок.

Я не так уже радовалась тому, что мы выехали, когда радовалась тому, что они все живы остались. Потому что мы смотрели новости недавно, где погибла мама, сгорела заживо с двухлетним ребенком, и осталась только девочка жива. Это просто подарок Бога, наверное, что мы остались живы, потому что с нами еще оказался по случайности мальчик, чьи родители были на сцене в тот момент.

Я не знаю, выжили его родители или нет, но я благодарна Богу, что Назарчик пришел к нам и оста жив. Он мог пойти к родителям и оказаться возле того места, где произошел взрыв, потому что дети на тот момент активные были, они уже привыкли к той ситуации. Они начинали общаться, играть и бегать везде, на тот момент знали всех.

Там было около трех тысяч человек, везде было написано «Дети».

Там была полевая кухня. Люди выходили из драмтеатра, то  есть они, оккупанты, не то что видели, все знали о том, что там находятся люди. Причем кто-то из людей спросил у самих украинских военных: «Они знают, что здесь люди?» – «Да, но они могут обстрелять. Будем надеяться, что они этого не сделают».

Была одна ночь, когда четыре солдата ВСУ оставалась ради нашей безопасности, потому что днем обстреливали возле драмтеатра. Они могли утром приехать, сказать, будет «зеленый коридор» или нет. Это было, может быть, полчаса времени, и они тут же уезжали, ни полиции никогда не было, ни самих военных никогда не было.

Мне возвращаться некуда, потому что Мариуполя нет, его разбомбили. То, что не разбомблено снарядами, просто сгоревшее.

Все знали, что в Драмтеатре дети. Это чудо, что мы там спаслись

Там остались мои браться, бабушка. Я не знаю, что с ними. Я надеюсь и буду надеяться до последнего, что они все-таки живы и что каким-то чудом выехали оттуда. Возвращаться просто некуда.

Если Мариуполь будет Украиной, тогда, я думаю, благодаря президенту нашему его отстроят, и уже будет куда возвращаться. Там и квартира, и дом у нас остались. Российские военные расстреляли драмтеатр, а украинские, наши военные, «азовцы», когда узнали, что в драмтеатре находятся дети и люди, они свою еду привезли нам – как смогли, так помогли. Они защищали нас.

Чтоб поскорей война закончилась, я, наверное, бы первому военному в ноги просто упала бы за то, что мы остались живы, за то, что сюда не пришла война.

При цитировании истории ссылка на первоисточник — Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова — является обязательной в виде:

Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова https://civilvoicesmuseum.org/

Rinat Akhmetov Foundation Civilian Voices Museum
Мариуполь 2022 Видео Истории мирных женщины дети переезд разрушено или повреждено жилье психологические травмы обстрелы безопасность и жизнеобеспечение здоровье питание детей жилье семьи с двумя и более детьми внутренне перемещенные лица Обстрелы Мариуполя 2022
Помогите нам. Поделитесь этой историей
img
Присоединяйтесь к проекту
Каждая история имеет значение. Поделитесь своей
Рассказать историю
Ко всем историям