"Такое прощать нельзя!”

Гараж с трупами, смерть тещи и деда Бориса, голодные дети, авиаудары и разрушения завода. До 26 марта Александр с тремя детьми и женой выживали в Мариуполе. 23 дня сидели в заводском убежище. Несколько раз пытались выехать. И только 26 марта, под обстрелами, по руинам вышли на Мелекинскую трассу. И дальше - автостопом до Бердянска. А потом - Запорожья.  

24, когда началась война, объявили горячую консервацию, и всех нас распустили по домам, ориентировочно на 4 дня. 28 февраля я пришел на работу закрыть месяц. Я материально ответственное лицо. В цеху никого уже не было. Был начальник и человек 10-15 наших работников в убежище вместе с ним.

Вернулся домой, еще сутки были дома. Стрелять начали сразу же. Уже 25 числа и артиллерия была, и самолеты летали. По Восточному только с южной стороны зацепило некоторые дома. Первого начали стрелять сильнее. Пушки стояли напротив нашего дома. Во двор заехала техника. Начали говорить, чтобы эвакуировались с Восточного. Взял жену, детей и пошли на площадь к родственникам. Зашли к родителям на Восточный. Они уходить не захотели.

Второго числа стояли в очередь в магазин. Прибежал младший, сказал, что в тещу попал снаряд и оторвало ногу. Тещу увезли в больницу. Туда мы попали с тестем только третьего числа. Теща в реанимации была, ногу отрезали. Сказали приходить, когда придет в себя.

8 марта к ней свояк пробрался, покормил ее. А 12 мы с тестем собирались выезжать на машине, пошли ее забрать.

Обстрелы усиливались с каждым днем. После попадания в наш дом, забрал семью и пошел в завод, в убежище. Спали на лавках. В убежище 10 градусов. Света нет. Хорошо, что у нас второй или третий год завод воду закупал. Минеральную. Пособирали по цеху, на ней потом и готовили, и пили ее. Была в ограниченном количестве. Сухпайки были по программе ГО.

В нашем убежище было 45 человек, в соседнем - 55. Нас попробовали вывезти. Кто захотел, посадили в автобусы. К колонне присоединились машины. Но из завода не выпустили, вернулись назад.

С каждым днем стреляли все больше и больше. Пушки, минометы, авиация. 23 марта били нас сильно с самолетов. Убежище все тряслось. С утра поднялся в цех. Там страшное: краны на земле лежали, мастерских не было. Все сравняли с землей.

С женой решили уходить. Чуть стихло, 26 числа в 6 утра взял семью и пошли через завод на выход, в сторону Мелекинской трассы. Сказали, это единственное место, где можно выйти из города. Дошли до проходных. По заводу разрушений много было. На проходных нас военные не выпустили сразу, сказали, снайпер работает по тому, что осталось от моста.

Минут 40 ждали, пока нам разрешать выйти с завода. Шли по развалинам. Перешли через мост, вышли на Торговую. Торговая - первое место, где мы увидели трупы. Дальше поднялись к краеведческому музею. От музея и до порта, с правой стороны, от нас шел бой.

А приблизились к порту, где стадион, там поливали минометы, по низине били. Так под стрельбой вышли до трассы. Дальше автостопом в Юрьевку, нас приютили на два дня, потом микроавтобусом, три семьи, 11 человек, вывезли в Бердянск. Там 5 дней ждали автобус на Запорожье.

А вот когда шли через город, в Приморском районе трупы везде валялись. В подъездах, на улицах. Могилы напротив домов. Возле школы гараж весь завален трупами. Когда самолеты утюжили завод... Не знаю, что это были за бомбы. Но разрушения в цехе были сильные после этих бомб. Два дня не могли даже выйти наверх. На солнышко посмотреть.

Хорошо, что это осталось позади. Хочется в Мариуполь вернуться. Не знаю, зачем. Там уже ничего нет.

Мы должны победить в этой войне. Такое прощать нельзя!