Історію подано мовою оригіналу

С самого начала войны в подвале дома Марины прятались от обстрелов четыре семьи. Ей приходилось нелегко поддерживать всех не только в материальном, но и в моральном плане

Я с мужем и ребенком жила в Мариуполе. В 2014 году у нас такой опыт был, мы выезжали, но потом вернулись. Все нормально было с Мариуполем, и мы продолжали дальше там жить. В этот раз тоже надеялись, что договорятся и все успокоится. Никто не думал, что такое будет.

С утра мне позвонили и сказали на работу не выходить. Я дома осталась, и ребенок тоже был дома. Дистанционка была, и дочь находилась дома. Я забрала к себе сестру - логика подсказала, что надо это сделать. Первые пару дней надеялись, что все обойдется. Никто не верил, что все будет так.

Я оптимистично была настроена и уверена, что все урегулируют на высшем уровне. А от меня ничего не зависит, мы простые люди. Ночью все было нормально. Потом выключили свет, газ, воду и отопление. Начались первые прилеты на Кирова. У людей сгорело три машины после первого прилета. Я маму забрала 5 марта. Самое страшное - обстрелы и холод.

Мы не голодали, потому что я жила в своем доме и у меня были очень большие запасы мяса. Еще у меня во дворе был колодец, в котором потом брали воду люди. О нем знали и приходили к нам.

15 марта пострадал мой дом: вылетели все окна, межкомнатные двери, входные. Половина крыши была провалена. Под обстрелами готовили еду. Мужчины, как могли, позабивали окна. С нами были маленькие дети моей сестры. 

Мы отсиживались в темном доме или в подвале с маленьким ребенком, который плачет и не понимает, почему мать его держит в темной ванной. Мы считали, что это самая безопасная комната по сравнению со всеми остальными, где есть окна. 

У нас на окнах решетки были снаружи. Мы все, что можно было, поснимали и укреплялись изнутри, как могли. Все окна были заклеены скотчем, и отчасти это спасло жизнь всех, кто находился в моем доме. На момент прилета нас было 11 человек. С нами были моя сестра с семьей и мои друзья, потому что их дом был разрушен. Трехэтажный дом обвалился до подвала, так что они прибежали к нам. 

Шокировало многое: смерть соседей, разбитые, сгоревшие дома. Со всех четырех сторон были прилеты, попадания в дома. В один вообще дважды попали. Был прилет в дом моих соседей, которых я знала 20 лет. В голове не укладывалось, что такое может произойти. Инстинкт самосохранения не подводил. От костра прямо в подвал прыгали, даже лестница не нужна была. Всё происходило на глазах у ребенка. Я пыталась не показывать паническое состояние и страх, чтобы не пугать ребенка. Вокруг были и другие дети.

Я находилась в своем доме, и у меня был большой холодильник с заморозкой. Был колодец на территории моего дома, который мы расчистили в 2014 году. Он был глубокий, там вода была питьевая. Вода у нас была, и еда тоже. 

У меня до 19 марта жили мои друзья и моя мама. Я была хозяйкой дома, в котором пытались выжить четыре семьи, и мне приходилось организовывать все так, чтобы всем было по максимуму комфортно в том дискомфорте, который мы испытывали. 

В состоянии нервозности постоянно пребывали, все были на взводе. Кто-то плакать пытался, и надо было успокоить, чтобы не было массовой истерии. Людям помогали, соседям, когда им было плохо. 

Ездили за продуктами и воду давали без проблем. Брали, кто сколько хотел. В свою очередь просили то, чего нам не хватало. У меня ребенок двухлетний был, и не было молока. А эта девочка только йогурты и молоко ела, а больше ничего. Соседи знали эту печальную ситуацию, приходили и делились кто чем: кто-то молоком, кто-то сливками. Мы варили манку и сливки ей разводили, чтобы как-то ребенок мог питаться. А сами без хлеба были, оладьи жарили на костре под прилетами. Слава Богу, все выжили. Мы все выбрались оттуда и разъехались по разным странам. 

Потеряли все, что имели: дома, квартиры, работу, бизнес. Мы смогли уехать на наших трех машинах, которые хоть и деформированы были, но на ходу. Из членов моей семьи все живы, а вот друзья есть погибшие, я потом узнала.

Мы выезжали через Васильевку. У наших друзей, которые приехали к нам, была дача в Никольском. Мы там десять дней жили. Наконец-то, помылись и отогрелись. Пытались вывезти двух их престарелых мам из Мариуполя. Я свою маму успела забрать к себе, а они - нет. Уже были сильные боевые действия, и забрать их родителей было невозможно. Одну маму смогли из Мариуполя вывезти, а вторую так и не получилось. Она была в районе железнодорожного вокзала, а там шли боевые действия. Потом мы выехали через Васильевку сюда. Добрались за двое суток, с ночевкой в Каменском.

Мы смогли выбраться какими-то окольными дорогами на Бердянскую трассу, не проходя фильтрацию. Мы не гуманитарной колонной ехали, а на свой страх и риск объединялись по пять машин. 

Те, кто едет в этом направлении, объединялись, – таким образом выехали. В итоге мы через какое-то поле переехали и увидели блокпост. Кто-то впереди знал, куда нужно ехать, и мы за ними двигались. А потом нас встретила украинская армия. 

Мы не знали, куда нам ехать, а потом по новостям услышали, что, вроде, в Киевской области спокойно. Тут у нас приятели жили и живут, и мы приехали сюда, где кто-то мог нас принять и помочь. Зарегистрировались как ВПО, вот так и живем. Ребенок в школу пошел. 

Я на простое, получаю 2/3 зарплаты. Можно сказать, половину того, что получала, когда в Мариуполе работала. Ребенок пошел в школу, муж работает. Он частный предприниматель, нашел силы и средства, чтобы начать все заново. 

Кардинально жизнь изменилась. Мужу уже за 50, мне за 40. Все, что мы имели, мы потеряли. Но что поделаешь? Ребенка надо поднимать. Сейчас мы живем одним днем. Надеемся, что вернемся домой, когда туда можно будет вернуться. Я никогда не жила на съемной квартире, у меня всегда было свое жилье. Я тут полгода живу, но для меня это - чужой город, чужая квартира. 

Мы сейчас живем одним днем. Какую-то гуманитарку нам дают, но одними кашами сыт не будешь. Сейчас я практически ничего не могу себе позволить из того, что позволяла в той жизни, даже не задумываясь. 

Слава Богу, что супруг начал работать. А до этого было совсем все печально. 

Буквально два дня назад били по Белой Церкви дронами, и опять пострадало имущество у людей, машины, и государственное имущество пострадало. 

Все продолжается, и нет спокойствия. Тревоги каждый день. Истребители летают даже по Киевской области. И не знаешь, что это летит – истребитель или дрон-камикадзе. Состояние нервозности и бессонные ночи…Хочется, чтоб как можно быстрее война закончилась. Конечно же, победой. Пусть договариваются на высшем уровне. От нас ничего не зависит. Никто нас не спросил, хотим мы этого или нет, просто начало государство определенное

Хочу, чтобы все закончилось, а дальше будет видно. Если Мариуполь будут восстанавливать, то я хочу продолжать в нем жить и помогать восстановлению. Чтоб купить какую-то недвижимость  – у меня нет таких денег.  Я не знаю, что со мной будет завтра. Как я могу кредиты брать? У меня одна надежда – на то, что настанет светлое будущее. А чтобы оно было светлым, нужно, чтоб быстрее война закончилась.