Історія подана мовою оригіналy

Марина с мужем приютили у себя в Запорожье дальних родственников – стареньких больных бабушку и дедушку, которые вырвались из оккупации.  

Я помню начало войны. Это был четверг, утро, правда, я не очень помню громкость взрыва. Это как-то было одновременно. С одной стороны, я не понимала, что происходит, с другой – я видела всю эту реальность. В первые дни нас еще не бомбили в Запорожье, но выли сирены.

Мы забрали к себе дедушку и бабушку – моих дальних родственников. Они рассказывали, что, когда уезжали из дома, все нажитое оставили там. Живность отпустили. Нужно было быстро уезжать. Они приехали без ничего, мы здесь им все покупали.

Россияне зашли в село. Бабушка говорила, что лазили по домам, и она очень испугалась. Она спрашивала: «Вы нас не убьете?» Сказали, что не убьют.

На заборе написали, что в доме живут старики-инвалиды, и их не трогали. В доме не было света, газа. Они кочегарили печку и готовили. Там еще какая-то женщина оставалась с мужем – помогали колоть старикам дрова. Их в селе всего пять семей осталось.

Мы тоже хотели уехать, потому что в последнее время Запорожье очень бомбят, а родные мои все разъехались. Остались мы вдвоем с мужем, и бабушка с дедушкой на руках. Они сильно болеют. Я недавно возила бабушку в областную больницу. Говорю, что они беженцы, но всем все равно. А лечение – это деньги.

Когда я выхожу с работы, вижу голубое небо и гуляющих людей, мне не верится, что война.

В такие моменты не сильно и страшно, можно пережить. Но когда ночью вскакиваю от громкого взрыва и бегу в коридор, то все вспоминаю.

Я так много читаю и смотрю телевизор… Мне кажется, что все может произойти внезапно, вот так: раз – и закончилась война. Очень хочется, чтобы быстрее все наладилось.

Мне уже 68 лет. Какое может быть будущее? Они разгромили всю страну, а ее надо восстанавливать. Это уже молодые будут делать, не знаю, доживу ли я, когда Украина восстановится.