Історія подана мовою оригіналy

Анастасия смогла вывезти из Мариуполя больного пожилого отца. Его досматривали на блокпосте - на морозе и ветру

Я из Мариуполя. Работала в департаменте охраны здоровья, жила на улице Куприна, а в последнее время переехала к отцу. Из семьи у меня только отец и собака, которую мы вывезли.

Мы выезжали 20 марта. На тот момент в городе уже отключили свет, воду, газ и уже не было связи. Когда «легла» связь, мы поняли, что надо что-то делать, но из Мариуполя еще не выпускали.

Как многие мариупольцы, я и мой отец не думали, что настолько все будет трудно, поэтому я запасов не делала. На тот момент у нас было продуктов на неделю. Когда мы выезжали, еды фактически уже не оставалось.

Везде было какое-то отчаяние. Зато соседи, с которыми мы не очень общались, все сплотились и помогали друг другу: где-то воды принести, поесть приготовить. С соседями произошло такое себе воссоединение.

Самым тяжелым для нас было то, что перестали работать аптеки, а у меня отец инвалид. В феврале у него был микроинсульт, а еще у него диабет, поэтому нам нужно было срочно выбираться, потому что я понимала, что он не выживет.

Мы жили недалеко от блокпоста по пути в поселок Мелекино. Где-то 15 марта мы увидели, что пошла колонна машин, а 19-го числа был сильный прилет в элеватор в порту. Мы поняли, что начался обстрел нашего района, и 20-го числа выехали.

Отцу моему 84 года, его на блокпосте раздевали, осматривали тело на наличие татуировок. Мороз был, ветер… Мы ехали по факту с 8 утра из Бердянска и приехали в Запорожье где-то в три часа ночи. Каждые 15 минут были блокпосты, и на каждом всех перетряхивали. Я так понимаю, что был приказ не пропускать автобусы до комендантского часа, было определенное моральное давление. На каждом посте то буряты стояли, то вообще непонятно кто.

Трое суток мы провели на Бердянской трассе. Недалеко был блокпост, там нам оккупанты говорили: зачем вы ждете автобус, никто за вами не приедет.

Здесь, в Запорожье, мне попадаются люди, которые помогают. Помогли с жильем, с отцом, с лечением. У меня сейчас полоса везения на хороших людей.

Все ждут момента, когда освободят Мариуполь, и мы вернемся. А как будет дальше, я не знаю. Никто не понимает, когда все закончится. И как жить дальше – непонятно.