Історія подана мовою оригіналy

В Мариуполе люди не принадлежали себе: российские военные могли не пропустить их по улице к родственникам, могли эвакуировать насильно

Мне 56 лет, моей маме - 88. Мама – инвалид, в декабре она сломала шейку бедра. Ей сделали операцию, и весь январь я была с ней. Я жила в Мариуполе, но на момент начала войны меня в городе не было.

Мама с сестрой были дома – у нас с сестрой частные дома в районе Восточного. Именно оттуда начались боевые действия. Мама не могла спуститься в подвал, потому что не ходила. Сестра оставалась всегда с ней. Позже сестра забрала к себе еще и нашу тетю, сестру мамы, потому что у нее в Мариуполе никого не было.

Первого марта пропала связь. Позже сестра рассказала, что в наш дом был прилет, - маме и тете упала крыша на голову.

У мамы так и остались в халате осколки металлических уголков, которые лежали у нас на чердаке. Швейная машинка упала прямо возле дивана, на котором лежала мама. Тетя получила контузию. Помогли им соседи хорошие: они вынесли маму на одеяле и забрали всю мою семью к себе. Температура воздуха доходила до минус 12, и мои бы просто не выжили в своем разрушенном доме.

Соседи и сестра собирали снег и топили, чтобы было что пить. Мама с тетей об этом не знали – им многое не говорили, чтобы не пугать.

У других наших соседей есть сын, с ним иногда можно было связаться по Интернету. Он возле моря живет, видимо, там какая-то вышка ловила связь. Он писал мне, как дела у моих, когда ходил проведывать своих родителей. Был случай, когда русские его вернули, не пропустили к родителям.

В какой-то момент связь с ним оборвалась, а потом пришло сообщение с другого номера: «Тетя Ира, меня вывезли насильно в Новоазовск».

Оказывается, он направлялся домой и нарвался на российских военных, они забрали у него телефон и разбили. Хорошо, хоть карточку отдали. А он додумался выписать себе номера тех, с кем общался, и с чужого телефона прислал сообщение. После этого случая я ничего не знала о своих родных, пока мы не нашли людей, которые несколько лет назад переехали в Новоазовск. Они согласились за деньги проведать маму и сестру с тетей – узнать живы ли они.

Забрать маму в Запорожье я смогла только летом. Сестра уехать не могла – нужно было проходить фильтрацию. С бабушками ехал только перевозчик, а им на нервной почве после пережитого стало совсем плохо. Они были напуганы, не могли понять, куда их везут, кричали, что их похитили.

Сейчас мы с мужем арендуем "однушку" во Львове. Мама живет с нами, тетя - в Киевской области у дочери. Обе они мечтают вернуться домой. Мама то и дело твердит: «Я же должна в Мариуполь ехать».