Історія подана мовою оригіналy

Ольга думала, что видела все, когда сидела под обстрелами в Мариуполе в 2014 году. Но эта война оказался еще страшнее

Мне 40 лет. Мы с мужем живем в Мариуполе. Детей у нас нет.

Я переехала из Луганска, пережила обстрелы Мариуполя в 2014 году, поэтому я уже понимала, что будет война. Не знала только когда.

Война застала нас в Ирпени. Я приехала к своей тете на День рождения, мы поехали на дачу и оказались в оккупации. 24 февраля мы утром проснулись от взрывов. Мы оборудовали подвал в гараже, все туда посносили, пока там был свет. Потом его не стало, как и воды. Российские танки были уже в Буче, нас обстреливали, и мы понимали, что нам нужно срочно выбираться. К нам дозвонился сосед из Ирпени, сказал, что там еще даже магазины работают и мы переехали в Ирпень.

Я думала, что я уже видела все. В 2014 году бомбили мой район в Мариуполе.  Мы сидели в подвале пятиэтажки, а в наш дом прилетело трижды.

Один снаряд - в верхний этаж, второй - в квартиру, которая выгорела полностью, а третий - сбоку, прямо во вход в подвал, где мы сидели.

Слава Богу, последний снаряд не разорвался.

Когда меня эвакуировали из Ирпени, я думала, что это ужас, но потом увидела в соцсетях, что творилось в Мариуполе, и была в шоке – нет предела человеческой жестокости. Мы ведь в Ирпени без связи сидели. Не знали, что и где происходит, не знали про Мариуполь ничего. Даже ситуация такая была: мэр Ирпени сказал, что орков отогнали до Макарова. Я и подумала, что можно выходить. А их человек 30 к нам пришли - проводить политинформацию.

В Ирпени было много страшного. Вот подбили танк, он горит, пламя переходит на дом. Мы ничего сделать не можем, все горит. Из-за ветра перескакивает огонь с одного дома на крышу другого. Танки ездили, взрывы были. Я вот вспоминаю - и меня начинает трусить.

Были сильные бомбежки. Возле соседнего дома мужчина копал яму.

Его мама умерла – у нее был сахарный диабет, и не было таблеток. Он пять дней был с ней – не мог похоронить из-за обстрелов. Когда обстрелы поутихли, он вышел копать яму.

Меня тронуло, когда к нам в оккупацию приехал какой-то мальчик-волонтер. В оккупацию до этого никто не ездил, а он приехал нас эвакуировать. С ним как-то связались родители девочки, которая сидела с нами в подвале. Ей было два года и четыре месяца, у нее из-за взрывов уже приступы начались. И приехали два парня на грузовой машине - на таких продукты развозят. Кто хотел, мог выехать. Зеленого коридора не было, гарантий никаких не было, ехали свой страх и риск. Эта была дорога смерти. Он сказал: «Ложитесь и молитесь, поехали». На свободной земле нас встречали тепло и заботливо. Дали еду, оказали помощь, кому нужно было – там были медики, военные.

Сейчас мы в Киеве. Муж работает, я ищу работу. Мы не отчаиваемся. Во второй раз оставаться без дома уже не так страшно – ценности меняются. Я верю, что все закончится, и мы будем жить лучше, чем до войны.