Історія подана мовою оригіналy

Война для нас началась в конце мая 2014-го. Я видела военную технику, слышала, как бомбят. Попадали в наш «Азот». У моих родственников осколком разбило окно. И самое страшное — я видела, как плачет мой ребенок от страха…

Однажды, во время стрельбы сын был в садике, и я не могла его забрать, поэтому за ним пошел мой отец. Дети в то время сидели в подвале, были слышны взрывы, летали вертолеты. Когда мой папа нес его на руках, недалеко прогремел взрыв. Сын так сильно испугался, что забился в истерике. Он весь дрожал от страха и смог успокоиться только тогда, когда я добралась до них.

Был еще случай, когда мы сидели с ним вдвоем в бомбоубежище с самого утра. Ребенок попросился в туалет, который был на улице. Мы пошли. Я слышала, как пули над головой свистели, ребенок стал заикаться после этого.

У сына есть мягкая игрушка — мишка, которого подарили в детском саду. Он постоянно с ней, так как во время боевых действий он находился с мишкой в бомбоубежище в саду, теперь не расстается с ним и считает ангелом-хранителем.

Раньше я ничего странного не замечала, а когда он пошел в школу, стала обращать внимание, что появилась агрессия. В 2017 году в Киеве мы обратились к детскому неврологу и лечимся по сей день.

Из-за войны у него пострадала нервная система, сын сильно увлечен войной. Тема войны и оружия не уходит уже несколько лет, и меня это настораживает.

К сожалению, из-за диагноза по психиатрии пришлось оставить плавание, на которое он проходил год. Теперь занимается ручной работой: лепит из пластилина разные фигурки, в основном солдатов, делает из картона оружие, танки...

То, что я рядом, помогает ему чувствовать себя в безопасности. Я его постоянно настраиваю, что нас оберегают наши солдаты. И он в это верит!

Правда, аппетит страдает и часто мучают головные боли. В свои 10 лет он замкнутый и не может завести друзей.