Історія подана мовою оригіналy

Юлия Александровна со своей семьей пробыла в Мариуполе до 16 марта. Приходилось готовить пищу на костре. Во время одного из обстрелов ее муж получил ранение, из-за чего их выезд затянулся. Сейчас Юлия с родными живет в Каменском, но все равно не чувствует себя спокойно

Мне 35 лет. Я жила в Мариуполе с мужем и дочерью. Наш дом в районе Солнечный полностью разрушен. В городе остались родственники. Хочется их увидеть и обнять.

7 марта начались сильные «прилеты». 9 марта снаряд попал в соседний двор – в нашем доме вылетали стекла, в тамбуре вынесло дверь. Мы испугались, пошли в бомбоубежище и пробыли там до 16 марта. Мы с дочкой шли с соседями, а мама – с бабушкой. Они потерялись, муж побежал их искать.

Когда переходили проспект, над нами летали самолеты. После этого я дня три не могла разговаривать.

А когда находились в убежище, мужа ранило осколком. К счастью, его удалось спасти. Мы были собранные. Слезы навернулись на глаза только тогда, когда выехали и увидели, во что превратился наш город. 

У нас были продукты. Что-то готовили на костре. Там, где мы прятались, было около шести тысяч человек. Нам иногда подвозили пищу и воду. Спасибо тем ребятам, которые не боялись и где-то находили еду.

Когда в двадцать третий микрорайон вошла российская армия, к нам постучались и сказали, что боев уже нет, поэтому мы можем уходить. У нас чудом уцелела машина, и мы на ней выехали в Никольское, но долго там оставаться не могли, потому что не было света, газа, воды. Да и боялись, так как в ближайших селах стояли вражеские установки, которые обстреливали Мариуполь. Сначала выехали в Ростов, поскольку моему отцу нужна была квалифицированная помощь. Там он месяц пробыл в больнице, после чего мы поехали через Никольское в Бердянск, а оттуда – в Запорожье. В Запорожье находились до шестого октября, а когда начались обстрелы, выехали в Каменское. Я работала на Азовстали, в компании Метинвест. После выезда компания мне предоставила работу. Сразу оплачивали 2/3, потом – больше. 

Очень хочется, чтобы все закончилось, и дети гуляли под мирным небом, а не под звуки сирен, и мы смогли остановиться и определиться, где жить. Сейчас это не жизнь, а выживание. Хотелось бы вернуться в свой город.