Історія подана мовою оригіналy

Анну не шокировала новость о начале войны, так как нечто подобное она пережила в Донецкой области в 2014 году. Ей было не так страшно, а вот на ее ребенка происходящее сильно повлияло. Чтобы не травмировать его еще больше, Анна выехала с ним из Харькова в Полтаву

Мне 26 лет. В 2014 году я переехала из Донецкой области в Харьков. Вышла замуж, родила ребенка. После начала полномасштабной войны мы с супругом и ребенком переехали в Полтаву.  

Когда 24 февраля мне позвонил муж и сказал, что началась война, я не восприняла это всерьез, так как она уже 8 лет шла. После его звонка я продолжала спать. Как проснулась, посмотрела новости. И лишь тогда поняла, что произошло.

Уехали мы только в марте, так как до этого думали, что все быстро закончится. А когда истребители разбомбили танковое училище, что находилось неподалеку от нашего дома, мы решили уезжать. Да и ребенок стал бояться подвалов. Теперь у него начинается истерика в любом закрытом помещении. 

Сначала нам не удавалось найти волонтеров, которые могли бы нас отвезти. А потом случайно встретили мужчину, который согласился, попросил оплатить только бензин. Забрал нас возле самого дома и за два часа довез в Полтаву. Мой папа не выехал. У него сейчас очень печальная ситуация со светом и водой.

Ребенок перестал разговаривать. Только недавно начал говорить отдельные слова. А еще боится любых громких звуков.

Мне не так было страшно, потому что я не в первый раз с этим столкнулась, а вот ребенок очень трудно все это перенес.

Я думала, что количество смертей, которые были в 2014 году, – это максимум, но то, сколько сейчас погибает мирных людей, меня шокирует. Обстреливать жилые дома – это низко и омерзительно.

Война не закончится, пока в россии не закончатся люди, готовые идти воевать. Там же многие искренне верят, что они поступают правильно. О каком конце войны может идти речь? Они радуются, когда у нас рушатся жилые дома, гибнут люди.